Лекции о Спинозе. 1978 – 1981 - [69]
Вообразите печальную ситуацию: я дерусь с собакой, чтобы съесть какой-то паштет. Ладно. Ужасное зрелище. Как рассказать о нем, об этом зрелище? Речь идет о чем? У вас три терма: пища, собака и я. Тогда я кусаю собаку, чтобы завладеть >[смешки] ее питанием; собака бьет меня лапой. Что происходит? Что это такое? У вас бесконечное множество экстенсивных частей, вступивших в отношение «мясо»; у вас бесконечное множество экстенсивных частей в отношении «собака»; у вас бесконечное множество экстенсивных частей в отношении «я». И все это крутится в вихре, и все это бьет друг друга. А именно: я хочу завоевать экстенсивные части мяса, чтобы ассимилировать их, – навязать мое отношение; сделать так, чтобы они больше не вступали в отношение «мясо», но осуществляли одно из моих отношений. Собака хочет того же. Я кусаю собаку, – хочу прогнать ее. Собака кусает меня и т. д. и т. п., и мы не выходим из этой ситуации; это область оппозиции. Оппозиция – это соответствующее усилие каждого существующего, чтобы присвоить экстенсивные части.
Вечность сущности и отношений
Что означает «присвоить экстенсивные части»? Это значит сделать так, чтобы они осуществляли отношение, соответствующее определенному индивиду. В этом смысле я всегда могу сказать, что меня разрушит более сильный, нежели я. И, в действительности, пока я существую, таков риск существования. Хорошо. И риск существования образует единое целое с тем, что мы называем смертью. Еще раз: что такое смерть? Это факт, который Спиноза назовет необходимым, в смысле – неизбежным: экстенсивные части, принадлежавшие мне в одном из характерных для меня отношений, перестают принадлежать мне и переходят в другое отношение, характеризующее другие тела. Это неизбежно в силу самого закона существования. Некая сущность всегда столкнется с более сильной, чем она, сущностью в условиях существования, способствующих тому, что более сильная сущность разрушает – разрушает что? Буквально: разрушает принадлежность экстенсивных частей к первой сущности. Ладно, согласен. Но я вначале говорил, даже если сейчас придется поправлять (а поправлять действительно придется): представьте себе сейчас, что я мертв. Согласен, я умер. Для Спинозы это принимает абстрактный вид, однако попытайтесь – ваше дело – сделать усилие, и я тотчас скажу, почему это мне не кажется абстрактным; но сделайте усилие >[нрзб.]. «Я умер» – что это значит? Опять-таки, если вы принимаете эти предпосылки; опять-таки, эти предпосылки отнюдь не относятся к абстрактной теории, но поистине являются образом жизни: если это действительно смерть, то это означает: больше нет экстенсивных частей, больше нет никакой внешней совокупности, которая бы мне принадлежала, я лишен всего. Согласен, я разорен. У меня больше нет частей. Это означает: мои характерные отношения перестают осуществляться; это означает все такое, но ничего, кроме этого. Тогда чему не препятствует смерть? Чему она не препятствует – согласно Спинозе, – так это тому, что хотя мои отношения и перестают осуществляться, но для Спинозы отношения являются в значительной степени независимыми от своих термов. Осуществлять некое отношение – это означает: приходят термы, которые осуществляют это отношение, отношение осуществляется этими термами. Здесь же больше нет осуществляющих его термов.
Отношение обладает вечной истиной постольку, поскольку отношение, истина, не зависящая от своих термов, уже не осуществляется, а остается актуальным в качестве отношения: дело не в том, что оно переходит в состояние виртуальности. Существует актуальность неосуществленного отношения. И тем более существует актуальность сущности, которая выражается в отношении, так как сущность отнюдь не есть экстенсивная часть, – это интенсивная часть! Это степень потенции. Эта степень потенции не соответствует экстенсивной части – мы это видели в прошлый раз, – эта степень интенсивности совершенно не соответствует ей по экстенсивности. Больше нет экстенсивных частей, соответствующих интенсивной части. Согласен. Но реальность интенсивной части как интенсивной остается. Иными словами, существует двойная вечность, совершенно коррелятивная. Существует двойственная вечность: вечность отношения или отношений, которые характеризуют меня, и вечность сущности, сингулярной сущности, которая меня образует, и вот она-то не может быть затронута смертью. И гораздо больше: на этом уровне, как сказано в части V, в тексте, который я только что прочел, – на этом уровне не может существовать оппозиция. Почему? Потому что все отношения складываются до бесконечности согласно закону отношений. Всегда существуют отношения, которые складываются. А, с другой стороны, все сущности совпадают со всеми сущностями. Каждая сущность совпадает со всеми остальными, в качестве чистой степени интенсивности. Иными словами, для Спинозы сказать, что некая степень потенции или некая степень интенсивности разрушает другую степень интенсивности, – пропозиция, лишенная смысла. Феномены деструкции могут существовать лишь на своем уровне, они имеют свой статус, и они отсылают к режиму экстенсивных частей, временно мне принадлежащих.
«Анти-Эдип» — первая книга из дилогии авторов «Капитализм и шизофрения» — ключевая работа не только для самого Ж. Делёза, последнего великого философа, но и для всей философии второй половины XX — начала нынешнего века. Это последнее философское сочинение, которое можно поставить в один ряд с «Метафизикой» Аристотеля, «Государством» Платона, «Суммой теологии» Ф. Аквинского, «Рассуждениями о методе» Р. Декарта, «Критикой чистого разума» И. Канта, «Феноменологией духа» Г. В. Ф. Гегеля, «Так говорил Заратустра» Ф. Ницше, «Бытием и временем» М.
Совместная книга двух выдающихся французских мыслителей — философа Жиля Делеза (1925–1995) и психоаналитика Феликса Гваттари (1930–1992) — посвящена одной из самых сложных и вместе с тем традиционных для философского исследования тем: что такое философия? Модель философии, которую предлагают авторы, отдает предпочтение имманентности и пространству перед трансцендентностью и временем. Философия — творчество — концептов" — работает в "плане имманенции" и этим отличается, в частности, от "мудростии религии, апеллирующих к трансцендентным реальностям.
Скандально известный роман австрийского писателя Леопольда фон Захер-Мазоха (1836–1895) «Венера в мехах» знаменит не столько своими литературными достоинствами, сколько именем автора, от которого получила свое название сексопатологическая практика мазохизма.Психологический и философский смысл этого явления раскрывается в исследовании современного французского мыслителя Жиля Делёза (род. 1925) «Представление Захер-Мазоха», а также в работах основоположника психоанализа Зигмунда Фрейда (1856–1939), русский перевод которых впервые публикуется в настоящем издании.
ДЕЛЁЗ Ж., ГВАТАРИ Ф. – КАПИТАЛИЗМ И ШИЗОФРЕНИЯ. АНТИ-ЭДИП.
«Логика ощущения»—единственное специальное обращение Жиля Делёза к изобразительному искусству. Детально разбирая произведения выдающегося английского живописца Фрэнсиса Бэкона (1909-1992), автор подвергает испытанию на художественном материале основные понятия своей философии и вместе с тем предлагает оригинальный взгляд на историю живописи. Для философов, искусствоведов, а также для всех, интересующихся культурой и искусством XX века.
Второй том «Капитализма и шизофрении» — не простое продолжение «Анти-Эдипа». Это целая сеть разнообразных, перекликающихся друг с другом плато, каждая точка которых потенциально связывается с любой другой, — ризома. Это различные пространства, рифленые и гладкие, по которым разбегаются в разные стороны линии ускользания, задающие новый стиль философствования. Это книга не просто провозглашает множественное, но стремится его воплотить, начиная всегда с середины, постоянно разгоняясь и размывая внешнее. Это текст, призванный запустить процесс мысли, отвергающий жесткие модели и протекающий сквозь неточные выражения ради строгого смысла…
В книге, название которой заимствовано у Аристотеля, представлен оригинальный анализ фигуры животного в философской традиции. Животность и феномены, к ней приравненные или с ней соприкасающиеся (такие, например, как бедность или безумие), служат в нашей культуре своего рода двойником или негативной моделью, сравнивая себя с которой человек определяет свою природу и сущность. Перед нами опыт не столько даже философской зоологии, сколько философской антропологии, отличающейся от классических антропологических и по умолчанию антропоцентричных учений тем, что обращается не к центру, в который помещает себя человек, уверенный в собственной исключительности, но к периферии и границам человеческого.
Опубликовано в журнале: «Звезда» 2017, №11 Михаил Эпштейн Эти размышления не претендуют на какую-либо научную строгость. Они субъективны, как и сама мораль, которая есть область не только личного долженствования, но и возмущенной совести. Эти заметки и продиктованы вопрошанием и недоумением по поводу таких казусов, когда морально ясные критерии добра и зла оказываются размытыми или даже перевернутыми.
Книга содержит три тома: «I — Материализм и диалектический метод», «II — Исторический материализм» и «III — Теория познания».Даёт неплохой базовый курс марксистской философии. Особенно интересена тем, что написана для иностранного, т. е. живущего в капиталистическом обществе читателя — тем самым является незаменимым на сегодняшний день пособием и для российского читателя.Источник книги находится по адресу https://priboy.online/dists/58b3315d4df2bf2eab5030f3Книга ёфицирована. О найденных ошибках, опечатках и прочие замечания сообщайте на [email protected].
Эстетика в кризисе. И потому особо нуждается в самопознании. В чем специфика эстетики как науки? В чем причина ее современного кризиса? Какова его предыстория? И какой возможен выход из него? На эти вопросы и пытается ответить данная работа доктора философских наук, профессора И.В.Малышева, ориентированная на специалистов: эстетиков, философов, культурологов.
Данное издание стало результатом применения новейшей методологии, разработанной представителями санкт-петербургской школы философии культуры. В монографии анализируются наиболее существенные последствия эпохи Просвещения. Авторы раскрывают механизмы включения в код глобализации прагматических установок, губительных для развития культуры. Отдельное внимание уделяется роли США и Запада в целом в процессах модернизации. Критический взгляд на нынешнее состояние основных социальных институтов современного мира указывает на неизбежность кардинальных трансформаций неустойчивого миропорядка.
Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.