Лекции Анны Григорьевны Князевой - [16]

– и дальше …. подумают на эту тему, … все бы у них происходило. Могу сказать на примере даже своих детей. Там, в городе, где мы живем, очень часто приезжает Дэвид Копперфильд. Он, конечно, еще под вопросом … его методы и что он там делает… но дети с любопытством смотрят. Я им однозначно говорю, что я еще не могу понять, что он делает. Но то, что можно… как в раз, когда он выступал – над залом начал падать снег, он рукой вызвал снег.

Дети мои говорят: »Как это? Что это фокусы или нет?».

Я говорю: «не знаю, фокусы или нет. Но такое возможно…Можно это сделать.»

они долго так возбужденно разговаривали, а потом со вторым ребенком многие вещи, не буду сейчас уточнять, стали происходить.

И он прибежал ко мне с такой обидой и говорит: »Роман, смеется и говорит, что этого не может быть».

Не может быть, потому что этого не может быть никогда. … Тут надо было его поддержать, но я со своим научным подходом сказала: »Лучше тебе к папе обратится. Он в физике больше понимает и все расскажет: как и из чего это происходит».

Все это он выслушал и понял, что скорей всего, этого ничего быть не может. И естественно, все прекратилось. Поэтому лучше, конечно, говорить ребенку: »Разбирайся сам». Не надо его непосредственность приводить в норму. Если вы и пугаетесь каким-то детским проявлениям непосредственности , пугайтесь в одиночку. Cами пытайтесь что-то сделать, но не надо ребенка к таким дискуссиям подключать. Это очень сильно может испортить, лишить его возможности. Потом ребенок научится сам защищаться. Дети очень просто решают такие вопросы. старший приходит из школы, (у них там религию преподают в Германии) и говорит: »Спрашивают, для чего рождество празднуют. И половина детей ответило: »для того чтоб подарки друг другу дарить (хотя у них религию преподают) Ну что с них взять. Они не понимают, что на самом деле был Иисус, и он тогда родился. А празднуем мы потому, чтобы не забывали, что он нам шанс дал» это ребенок так рассудил. Сообразил. И он нормально относится к тому, что кто-то этого не понимает, кто-то другого не понимает. Что для кого-то это – »подарки дарить», для кого-то – догматичный очень праздник, а он воспринимает, что это – личность была такая, которая что-то сделала. Для него опять же это – не Бог. …И это в чем-то хорошо. Что нет привязки к чему-то. Даже из самых высших божеств по большому счету, такого кумира нельзя делать, потому чтовсегда есть риск пути – эту непосредственность потерять, захотеть – хотя. А нужно хотеть – понарошку, ни к чему не привязываться.

… Испытав его, (видимо растения) наблюдая его – ведь это разницы нет, ты точно так же можешь войти в эти вибрации. Но: некоторые еще сохранили свои свойства… а некоторые – надо пересматривать заново. Я думаю, что некоторые сохранили свои свойства, может быть, наиболее сильные, наверно, более удаленные от человека, хотя это не совсем так. Дуб сохранил, калина сохранила свои свойства, а они вроде бы рядом с нами растут. НО, алоэ, говорит, уже потеряло. … Уже здесь нужен избранный подход. А деревья еще сохранили свою способность нам помогать.

Презрение

Еще скажу вам такое неприятное, что мы делаем со своими детьми, когда мы заранее не принимаем ситуацию. Мы себе создаем такое представление, что с нашим ребенком ничего и никогда произойти не может. Это мы делаем неосознанно, – сначала информация повторится три раза и уходит в предсознание, потом это у нас сходит с языка, мы проговариваем сколько – то раз, больше двадцати, и наконец – это уже становится нашей схемой подсознательной. Что здесь опасного и страшного? Когда »это» повторилось больше трех раз, вышло с языка – это становится неконтролируемый процесс, как записывается в подсознание? – это незаметно. Ненависть, например, ушедшая в подсознание становится постоянной или тихой ненавистью, как А. Г. ее называла, т.е. – презрением.

Презрение – это есть ненависть, ушедшая в подсознание . Она никуда не делась, не обольщайтесь, просто мы ее не видим и нам кажется, что ее нет. Приведу вам здесь свой собственный пример: Когда-то я в отношении родителей своего мужа создала себе такое представление, что они меня не понимают, и в принципе, никогда не поймут, что им многие вещи непонятны. Я несколько раз это повторила. На четвертый – мне это пришло в голову, я поговорила на эту тему. Теперь , когда я закончила семинар и занимаюсь таким хорошим делом, я только начала входить в осознанные сновидения, Анну Григорьевну там нашла. Выход в осознанные сновидения при искаженных схемах, (то, чем мы взрослые сейчас являемся), не такой, какой у меня был в детстве, я не совсем себя контролирую в осознанном сновидении, что подумаю, то сразу начинаю говорить. А если бы ребенок вышел, он вел себя так же естественно как здесь, мог бы что-то подумать и не сказать. А там ведешь себя как полупьяный, что на уме, то и на языке сразу. И я там начинаю тонким голосом говорить, сама себя со стороны как бы слушаю: «Что же это такое? Я таким делом хорошим занимаюсь, семинары готовлю, а тут вдруг у меня болеет младший ребенок и своим собственным выходом на информацию узнаю, что это из-за отца мужа. Он каким-то образом про меня что-то плохо сказал, и у меня заболел ребенок. Ну, по идее, по закону – ребенок у меня мог заболеть, если я ответила тем же, правда же? А я ведь совсем про него не вспоминала. Я даже не думала на эту тему, а почему?». Она мне и говорит: »Ты когда-то создала представление об его отце? Записала. Через какое-то время это ушло в схему. (Это даже не