Сам же лорд Демолир, бывший придворный шут, а так же последний представитель одного из древнейших эльфийских семейств, давно уже перестал искать объяснение своему неадекватному поведению и просто шел на поводу эмоций и желаний. Благо, он мог себе это позволить. Он жил на свете чуть больше трех веков, имел кучу денег, громкую фамилию, славу гениального виолончелиста и внушал боязливое уважение каждому, кто его видел. Он объехал, кажется, весь свет и видел столько самых разнообразных личностей и явлений, что спокойная размеренная жизнь лишь навевала скуку. Эта скука, вкупе с одиночеством, присутствовала в его жизни вот уже лет шестьдесят и стала настолько привычной и естественной, что самостоятельно разобраться в собственных чувствах и понять, что же ему все-таки от жизни нужно, уже не представлялось возможным. Единственное, что он знал наверняка, было то, что останься в живых его жена и дети, все было бы гораздо проще. По крайней мере, у него был бы хоть кто-то, ради кого стоит жить. А время все-таки не лечит. Сто лет прошло, а он до сих пор видит во сне, как голодный волк-оборотень убивает его семью, вновь чувствует, как звериные зубы впиваются в него самого, делая отныне таким же неприкаянным изгоем, вынужденным каждое полнолуние превращаться в животное.
Помнится, сразу после похорон, в попытке убежать от воспоминаний, он уехал на продолжительные гастроли, с которых так, в общем-то, и не вернулся. С тех пор Шут почти не жил в своем поместье, лишь изредка приезжал на месяц-другой, когда дорога заводила его в Лесной Город. В этот раз находиться дома оказалось особенно мучительно, и уже через неделю лорд Демолир вновь исчез в неизвестном направлении, а на пустынном ночном тракте появился Шут — одинокий бродячий музыкант с туманным прошлым.
— Интересно, есть ли в Королевстве хоть одно такое же невменяемое животное как ты? — умиленно проворчал эльф, осознав, что давно находится в какой-то глуши, и потянул носом воздух. Радовало одно: хоть Дефект и завез его в непролазные кущи, тонкое волчье обоняние подсказывало, что где-то совсем рядом живут люди, так что долго искать цивилизацию не придется. Впрочем, угольно-черный жеребец с выбеленными, по приказу хозяина, гривой и хвостом, всегда был исключительно умным животным. Наверное, поэтому Шута и не раздражали его бесконечные чудачества.
Маленькая человеческая деревушка показалась где-то через час. Состояла она из двух коротких улиц, пустыря с общим колодцем посередине и обветшалого постоялого двора. Судя по внешнему виду, большую часть доходов хозяин делал на продаже самопального эля местным мужикам, но никак не на предоставлении крова путешественникам. Впрочем, это мелкое поселение, расположившееся в стороне от главной дороги, явно не тянуло на торгово-культурный центр и вряд ли так уж часто посещалось путниками.
Понаблюдав какое-то время, как конюх сражается с нежелающим ему подчиняться Дефектом, Шут мысленно отметил, что руки у всех представителей человеческой расы растут не оттуда, откуда надо, а все прекрасное, что на свете есть — заслуга эльфов, и направился ко входу в гостиницу. Поединок конюх-Дефект он видел уже много раз с самыми разными участниками со стороны конюха, но сюжет всегда был один и тот же: конь упрямится, пока изможденный слуга не падает на землю, а потом смирненько, без посторонней помощи заходит в стойло.
«Мать честная!» — мысленно ужаснулся эльф, узрев обеденный зал своего временного пристанища. Безусловно, ему всякое приходилось видеть, но убогость этого помещения даже его не могла оставить равнодушным. В голове зародилась будоражащая мысль о том, что неплохо бы убраться отсюда и остановиться в более приличном месте, но на поиски этого приличного места сил уже не оставалось. Последние трое суток он, по уже понятным причинам, спал урывками и отчетливо понимал, что больше не в состоянии проехать ни версты.
Собрав все мужество, лорд Демолир вошел в зал и чуть не споткнулся на ровном месте: дрожащий свет одной из немногочисленных свечей тускло освещал изящную фигурку девушки, сидящей за столиком и ее, хорошо ему запомнившуюся, огненно-рыжую шевелюру. Волк где-то внутри музыканта яростно зарычал, как если бы девушка подошла и сунула ему в морду горящий факел. Животные вообще огонь не любят, оборотней же он и вовсе сводит с ума. Волчья ярость стала потихоньку передаваться и Шуту, но в этот момент в голове мелькнула по-эльфийски беспечная мысль о том, что такими рыжими, наверное, бывают только ведьмы, и душевное равновесие вновь пришло в норму.
Помнится, после кратковременного общения с этой девицей, эльф всерьез задумался о том, что за пятиминутное удовольствие, которое она ему доставила, он вполне мог заплатить жизнью или, что тоже не радует, серьезными ожогами, с которыми не справились бы даже повышенные регенерационные способности оборотня. Но все же ему повезло. С тех пор как голодный волк сделал его вдовцом, ему всегда везло. Может, так в его случае проявлялось жизненное равновесие, а может, дело было в том, что жизнь потеряла для него свое значение, и через все ее испытания он проходил скорее по привычке, не отмечая их как что-то важное. Блаженных, как известно, боги оберегают.
