Лекарство от измены - [61]

— Трудно узнать, как много ребенок понял или запомнил, — сказал дон Педро. Он отослал своих слуг, и двое мужчин удобно устроились вдвоем. Епископ согласно кивнул. — У меня есть серьезные основания для того, что-бы постараться разобраться в том, что произошло. Мало того, что я заинтересован в этом ради его благополучия, но я к тому же полагаю, что он знает человека, который убил его няню, и может убить его самого, если инфанта хорошенько не спрятать. — Он помолчал немного. — Няня ожидала нападения.

— Она говорила об этом, сир?

— Нет, насколько мне известно. Но она, должно быть, спрятала его, когда услышала приближение убийцы. Как еще такой маленький ребенок мог бы убежать? — дон Педро поднял серебряный кубок, воздавая ей должное. — Пусть ее храбрая душа обретет покой. Она была лучшим солдатом, чем многие другие. Включая тех двоих, которых я послал с ними, чтобы охранять их.

— Двоих, сир?

— Хорошо замаскированными среди домочадцев. Даже слишком хорошо. Когда возникла опасность, они изображали монахов и конюхов. — Гнев, который король так долго сдерживал, на мгновение вырвался наружу, так что у него даже побледнели щеки.

— И ваше величество полагает, что принц Йохан знает нападавшего? Или мог бы узнать его?

— Он знает. Он храбрый малыш, но все же всякий раз, как ко мне был допущен какой-либо мужчина, он в страхе сжимался позади меня, пока не мог увидеть его и услышать его голос. За исключением вас, Беренгуер. Возможно, это из-за ваших одежд.

— Утешительно узнать, что убийца не епископ, ваше величество, — сухо произнес Беренгуер.

— Но менее огорчительно полагать, что на моего сына напал кто-то, кого он ожидает увидеть рядом со мной.

— Или кто-то, кто похож на одного из ваших советников или слуг, сир, — добавил епископ.

— Возможно. Мы решили не держать его при дворе, где заговорщики, скорее всего, будут надеяться найти его. Но возможно, что остальную часть лета он будет в большей безопасности, находясь рядом со своей матерью. Под надежной охраной. Она не будет преследовать собственные интересы, когда жизнь ее ребенка под угрозой, — мрачно добавил он.

— С тайными мерами всегда возникают проблемы, сир, — пробормотал Беренгуер. — Труднее создать надежную защиту, если охранники не могут признаться в том, что они делают.

— Это верно. Кто та добрая женщина, у которой он тайно жил все это время?

— Дочь лекаря, ваше величество. Ребекка, жена Николо, одного из соборных писцов.

— Поговорите с доном Элизаром. Он проследит, чтобы ей хорошо заплатили за ее труды, — сказал король. — Мы посетим нашу дочь, когда завершим дневные труды, Беренгуер. Вы могли бы сопровождать нас.

* * *

— Эй, Йохан, — позвал Исаак от дверей бань.

Вскоре после полудня виновная совесть — а также тот факт, что он не мог спокойно отдыхать дома вместе с Ракель, — отправила его в обход пациентов, оказавшихся заброшенными. Последний пациент жил неподалеку от бань, и Исаак оставил Юсуфа снаружи, чтобы тот предупредил его, если кто-то подойдет, и вошел, чтобы заняться хранителем.

— Мастер Исаак. Господин, — произнес Большой Йохан дрожащим голосом.

— У тебя есть время, чтобы немного посидеть со мной? — спросил Исаак.

— Сюда, господин, — сказал он. — Вы можете сесть здесь. Тут удобная скамейка. — Но в его голосе не было привычного дружелюбия и спокойствия, обычно уравновешенный хранитель бань казался необычно встревоженным.

Исаак опустился на скамью и поставил корзину между ног.

— Спасибо. Теперь, Йохан, сядь рядом со мной. Говорят, что ты не очень хорошо выглядишь. Это обеспокоило меня, и я поспешил сюда. Расскажи мне, что происходит.

— Все в порядке, мастер, — торопливо произнес он. — Все в порядке.

— Тогда почему ты плохо выглядишь? — И понемногу, с трудом, шаг за шагом, Исаак вытянул из хранителя длинный список мелких жалоб.

— Так, — сказал он наконец. — Ты уже не засыпаешь так легко, как прежде, ты не можешь есть с удовольствием, которое раньше обычно сопровождало твой обед, а главное, головная боль и дрожь в животе от страха, без причины. И когда это началось? Не говори мне. Я знаю. Это началось в ночь, когда в твоих банях была убита монахиня, не так ли?

— Да, мастер, — с тоской произнес Йохан.

— И почему, интересно? — Ответа не было. — Я не шпион, подосланный твоим хозяином, Йохан, желающим забрать у тебя твою должность. А кроме того, я не судья и не священник. Я просто твой лекарь, который интересуется твоим здоровьем, а не твоим поведением. — Ответа по-прежнему не было. — Тогда позволь мне высказать некоторые предположения. — Ты впустил бедняжку в бани после наступления сумерек?

— О нет, мастер. Я не делал этого.

— Ты впустил мужчину в бани — того, который, вероятно, и был ее убийцей, — после наступления сумерек, когда они уже должны быть заперты на ключ?

— О нет, мастер. Я никого не впускал. Я не был рядом с банями той ночью, клянусь.

— Но ты дал кому-то твой ключ, не правда ли? Говорят, Педро делал это.

— Нет, — сказал Большой Йохан, до крови закусив губу. — После смерти Старого Педро я делал это только три раза. Всего один раз я позволил…

— Ничего не говори мне, — сказал Исаак. — Это не мое дело, и я уверен, что это впервые привело к таким дурным последствиям. Это, конечно, проступок, но это не зло.