Лекарство от измены - [27]

Стоя в прохладном, широком дворцовом коридоре, Томас начал подыскивать слова, чтобы попросить прощения, — не за участие в прерванном похищении, для этого было не время, — но за его отсутствие без уведомления или разрешения. Если он не был нужен донье Элеоноре, она бы этого и не заметила. Если он был нужен, то все ее добродушие исчезло бы во вполне заслуженном взрыве ее сицилийского горячего нрава. Он задрал подбородок и повернул за угол.

— Дон Томас! — В голосе из-за открытой двери слышались раздражительность и требовательность. Команда, произнесенная этим тихим голосом, была рассчитана только на его уши, но была произнесена так, что ее невозможно было проигнорировать. Дон Перико де Монтбуй вышел в коридор.

— Дон Перико, — сказал Томас, кланяясь. — Я к вашим услугам.

— Войдите.

— Но я должен прислуживать ее величеству, мой господин, — произнес Томас с большим уважением, чем ощущал. — Она ожидает меня. — Его раздражало то, что этот напыщенный, важничающий человечек был настолько богат, что его дядя, брат его матери, дон Хьюго де Кастельбо, был вынужден относиться к нему со всей серьезностью и ожидал, что его племянник сделает то же самое.

— Мне приказано было сказать вам, что ее величество ночью покинула дворец. На рассвете она уезжает в Риполь. День ото дня жара усиливается, и она не хочет терять ни дня.

— О, — встревоженно протянул Томас. — Тогда я должен подготовиться к поездке. Я могу ей понадобиться.

— Нет. — Он приблизил лицо к Томасу. Волны аромата кислого вина и грязного дыхания окутали молодого человека, и он отстранился, уперевшись спиной в стену. — Вы понадобитесь ей в другом месте, — хрипло прошептал Монтбуй. — Теперь слушайте. На рассвете вы должны уехать в Жирону. Там вы должны будете встретиться с неким человеком, который будет назван в документах, которые я вам дам. Он передаст вам — скажем, заложника, или заключенного, который должен быть отправлен в усадьбу доньи Санксии. Обращаться с ним следует с предельным вниманием и учтивостью. Там вы будете ждать дальнейших указаний. Знаете, где это?

— Да, мой господин.

— Граф, ваш дядя, просил меня передать вам инструкции. Я передам их вам в вашей комнате. Вы поедете еще до рассвета, так что вам необходимо отдохнуть.

— Вам не следует беспокоиться, дон Перико, — сухо произнес Томас. — Я подожду дядю сегодня вечером, чтобы взять отпуск. Он сам может проинструктировать меня.

Монтбуй посмотрел на него сердито. Его губы порозовели от возмущения.

— Граф Хьюго де Кастельбо нездоров, — чопорно сказал он. — Он не желает, чтобы его тревожили.

Томас открыл было рот, чтобы запротестовать, но затем резко развернулся на пятках и вернулся в свою комнату.

— Где же Томас? — донья Элеонора, королева Арагона и графиня Барселонская, раздраженно нахмурилась.

— Я не знаю, госпожа, — ответила ее горничная. — Уже два дня прошло с тех пор, как я последний раз видела его.

— Нужно так много обдумать, прежде чем мы отправимся. Он мне нужен. И где донья Санксия, а, Саурина?

Саурина, расчесывавшая волосы своей госпожи, глянула поверх прически.

— Она не вернулась из Фигуерес. Может быть, ее муж все еще очень болен.

— Из-за этого она не задержалась бы так надолго, — сказала королева с легким сарказмом. — Разве только помолиться за ускорение его кончины. — Она взяла миндаль с блюда, стоявшего перед ней, и разгрызла его. — Больше у нее нет причин отсутствовать. Это возмутительно. Мне надо избавиться от нее. — Королева задумалась. — Почему дон Педро назначил ее придворной дамой? Ты должна знать, Саурина. Ты же все слышишь. Она была его любовницей?

— О нет, — быстро сказала Саурина. — Никогда. Я слышала, что это было вследствие богатства ее мужа, а также потому, что он оказал королю некоторые услуги в Валенсии во время восстания. После доньи Констанцы у него не было любовниц. Ни одной, о которой я бы знала.

— Не говори со мной о донье Констанце, Саурина, — раздраженно сказала ее величество. — Донья Санксия за два года все уши мне о ней прожужжала. Какой красивой да какой опытной она была.

— Не беспокойтесь о донье Констанце, госпожа. Она мертва уже пять лет, — сказала Саурина, которая была практичной молодой женщиной.

— Я устала, Саурина, — сказала королева, внезапно зевнув. — Иди. Помоги мне переодеться и принеси мне горячего вина с пряностями. Я думаю, его величество может освободить для меня час-другой от его разговоров о войне. — И, молниеносно сменив настроение, она разразилась совершенно некоролевским взрывом хохота.

Томас де Бельмонте поставил свечу на стол и вынул лист бумаги. Он отчаянно хотел поговорить с дядей, настолько отчаянно, что решил пережить его возможный гнев, и появился в его апартаментах, но неудачно. Секретарь его дяди, высохший, проницательный, неподвижный и неподкупный человек, отрицательно качнул головой и сказал, что его хозяина нельзя тревожить.

Томас подтянул к себе лист бумаги, окунул перо в чернильницу и мучительно начал составлять письмо, в котором описал неудавшуюся миссию в Жирону, свои сомнения и опасения относительно доньи Санксии. «Мой дорогой дядя, — закончил он, — нет никого в этой стране, в чью мудрость и проницательность я верю больше. Умоляю вас рассмотреть мою ситуацию и быть достаточно щедрым, предложив ваш мудрый совет. Боюсь, что меня втянули в предательство. Что мне делать? Ваш преданный племянник, Томас де Бельмонте».