Лекарство от измены - [12]

— Отлично. Подожди под деревом. Я скоро вернусь.

Исаак снова начал подниматься по лестнице. В это время кухарка шаркающей походкой начала спускаться вниз из своей комнаты под самой крышей.

— Наоми, — тихо позвал он.

Он услышал резкий всхлип.

— Слава Господу на небесах, — хозяин, — ответила она. — И раненый! Хозяйка будет…

— Хозяйка присматривает за женой раввина. Надеюсь, она скоро вернется. Не могла бы ты перевязать мне рану, а затем принести немного хлеба, сыра и фруктов для двух голодных? А еще теплую одежду парнишке — он достает мне до локтя. — Исаак жестом уточнил его рост.

— Конечно, хозяин, — заверила его кухарка. — Я…

Взрыв дикого, необузданного хохота не позволил ей продолжить. Исаак подошел к окну, раскрыл ставни и высунулся наружу. Прозвучал резкий звук, отозвавшийся эхом в ночи, а затем дребезжание разбитых плиток, падающих на вымощенный двор. Наоми втиснулась рядом, почти оттолкнув его с места, где его могли увидеть.

— Камни? — спросил Исаак.

— Нет. Битые плитки, — ответила Наоми. — Несколько камней. — Она втянула голову внутрь. — Они хотят убить нас, господин, — серьезно добавила она.

Вокруг них все чаще раздавались звуки бьющихся плиток. Отовсюду доносился грубый хохот.

— Возможно, все обойдется, — сказал Исаак. — Хотя не хотел бы я быть снаружи, — и он отступил от окна.

Люди, бросавшие камни, пришли от собора. Епископ или каноники вряд ли забрасывали бы квартал камнями или битыми плитками. Правда, это могли быть семинаристы, еще сильнее упившиеся, чем вчера вечером. Он закрыл ставни.

— Пошли. Перевяжешь мне раны. И мы с моим маленьким другом готовы позавтракать.

Юсуф сидел под колоннадой, полукругом окружавшей внутренний дворик. Он слышал звуки нападения на квартал.

Крепкая крыша над ним казалась довольно надежной, и, когда нападавшие отказались от дальнейших попыток, снова пересел под дерево. Он уставился на грозди крошечных, твердых, зеленых, кислых виноградин, свисавших с лозы и жестоко напоминавших ему о голоде, и обтер руки. Его темная туника была сделана из теплой ткани, но она была сшита на того ребенка, каким он был пять лет назад. Теперь порванная ткань почти не закрывала тонкие руки и ноги. Он устал, проголодался и очень замерз.

Он не мог поверить, что оказался таким дураком. Ведь только дурак позволил бы слепцу заманить себя в запертый дом. Он с безопасного расстояния наблюдал за этими двумя мужчинами, когда они поднимались по площади к собору, за их эскортом, бдительно смотревшим по сторонам. Их неяркое платье и сдержанные манеры, их вооруженная охрана, — все это просто кричало о богатстве и важности.

Когда начались волнения, он ухватил высокого человека с добрым лицом за руку, потому что надеялся получить в награду пару монет. Перед тем как попасться в эту ловушку, он уже хотел сбежать, но никогда не покидавшая его бдительность на мгновение дала осечку. Теперь он задавал себе вопрос, решил ли этот слепой человек держать его как раба, продать или передать властям. Он давно понял, что люди, неважно, доброе у них лицо или нет, предлагают ему свою помощь только тогда, когда это им удобно или доставляет удовольствие. Он подтянул голые ноги под изодранные лохмотья и обхватил их руками, чтобы согреться. Затем он услышал глухой удар по скамье рядом с собой и повернул голову. На него серьезно глядел маленький, темно-рыжий полосатый кот с большими золотыми глазами. Затем кот потерся о ноги Юсуфа и пристроил на его ледяных ступнях теплую голову и лапы.

Слепец вернулся в сопровождении слуги, несущего поднос с мягкой лепешкой, тремя видами сыра, сушеными финиками и изюмом, тарелкой миндаля, свежими абрикосами и прочими фруктами. Позади него шла Наоми и несла кувшин с горячим душистым мятным напитком. В руках у Исаака был ком коричневой ткани.

— Юсуф? — позвал он.

— Я здесь, господин, — сказал Юсуф, выпрямляясь и вставая. Поймав жадный взгляд, промелькнувший в глазах слуги, он задрожал.

— Я полагаю, что каменный дождь с небес закончился, с вершины холма, по крайней мере, — сказал Исаак. — Давай сядем под деревом и поедим? Я, например, провел на ногах большую часть ночи и зверски проголодался. — Он встряхнул ткань, висевшую у него на руке, и она превратилась в просторный плащ с сильно обрезанными рукавами. Сможешь использовать это? — спросил он. — Мне кажется, что твоя одежда маловата и сильно истрепалась. — Он протянул плащ. — Надень это. Рассвет довольно холодный. И поешь.

Дон Томас де Бельмонте, двадцати трех лет от роду, секретарь ее величества Элеоноры Сицилийской, королевы Арагонской и графини Барселонской, подъехал нахмуренный к большому дубу, стоявшему в полях к югу от Жироны, — он спешил и ощущал сильное раздражение. Этим утром пришлось проехать на пустой желудок больше шести миль и быть готовым каждую минуту встретить смерть или беду, а что в результате? На месте встречи с внешней стороны южных городских ворот никого не было. Дон Томас поглядел на небо. На востоке солнце уже поднималось, и первые его лучи уже коснулись холмов за городом. Жирона все еще казалась спящей.

Грохот копыт позади него заставил его вздрогнуть и схватиться за меч, наполовину вытянув его из ножен. Его слуга быстро соскользнул с седла.