Лекарство от хандры - [45]

Однажды в перерыве между лекциями Варвара сидела в коридоре на подоконнике и переписывала чужой конспект. И вдруг, случайно подняв голову, наткнулась на горящий взгляд демонической личности. Парень подпирал стену напротив окна и пожирал Варьку глазами. Едва она подняла голову, он оторвался от опоры, пересек коридор и прилюдно упал перед ней на колени. Варька и глазом моргнуть не успела, как вокруг собралась толпа, восхищенно внимавшая новоявленному Ромео. По ее словам, более бредовой речи она не слышала никогда в жизни. Но хуже всего было то, что она совершенно не представляла себе, как будет выкручиваться. Вызвать «скорую»? Так когда еще та прибудет! Шуток влюбленный псих не понимал, на предложение остаться друзьями вполне мог ответить попыткой выпрыгнуть из окна. На счастье Варвары, речь полоумного Ромео была длинной, а мозги у нее работают быстро. Когда псих замолчал, она перелистала тетрадь, открыла одну из последних страниц, где находился некий список фамилий, и, вписав фамилию психа под очередным номером, сказала: «Хорошо, я согласна. Тебе когда удобнее?» Влюбленный посмотрел на нее непонимающим взглядом, а Варвара перевернула еще одну страницу. Там фамилии шли не сплошняком, а по датам: на один день — восемь-десять фамилий. «Хочешь в следующую пятницу? Тут как раз одного не хватает». "Что это? — спросил позеленевший псих, глядя на семь мужских фамилий, записанных под строкой «пятница, какое-то там декабря». Варвара посмотрела на него с укоризной. «Мог бы и сам догадаться, не маленький. В личной жизни я превыше всего ценю порядок. Так тебя записывать на пятницу?» Несчастный встал с колен, плюнул Варьке в физиономию и, растолкав обалдевшую публику, быстро пошел прочь.

— А что это был за список? — с улыбкой спросил Селезнев.

— Комсомольское начальство поручило Варваре организовать факультетский шахматный турнир, и это были участники. В списке было и несколько девушек, но Варька постаралась, чтобы женские фамилии не попались психу на глаза. Свидетели «сцены на балконе» разнесли о ней молву по всему курсу. Вечером в Варькину дворницкую каморку нагрянули разгневанные Прошка с Марком и расстроенный Генрих. Они, разумеется, знали об истинном назначении списка, но считали, что Варвара, так жестоко подшутив над влюбленным да к тому же душевнобольным человеком, проявила чудовищную бессердечность. Она выслушала их обличительную речь, после чего, ни слова не сказав, собрала вещи и рванула на вокзал. Генрих и Марк попытались было ее остановить, но, как говорится, «черт ли сладит с бабой гневной?».

Понимаешь, Варвара не желала оправдываться. Сама она никогда не судит тех, кого любит, — это один из незыблемых принципов, которых у нее немного. «Они без колебаний записали меня в монстры, а еще называют себя друзьями! Грош цена такой дружбе!» — объявила она, когда приехала сюда, ко мне. Я уговаривала ее встать на их точку зрения, но Варвара отказалась продолжать разговор.

— И как же они выпутались?

— Благодаря Леше. Самое удивительное, что в то время он Варвару почти не знал — они начали общаться только летом, в стройотряде, тогда как с Марком, Прошкой и Генрихом Варька дружила с первого курса. Но именно Леша — полный, кстати, профан в области чувств — догадался об истинных мотивах поведения Варвары, когда услышал рассказ возмущенных Марка и Прошки. Общий смысл его оправдательной речи был примерно таков: Варька не могла сказать психу «нет», потому что это привело бы к непредсказуемым последствиям. Говорить «да» она, естественно, не хотела. У нее оставался один выход: вызвать к себе такое презрение, чтобы не осталось места любви. Что она и сделала. Друзья подумали и признали объяснение верным. Потом они два часа обрывали провода, а я два часа уговаривала Варвару взять трубку. Она смилостивилась, лишь когда они пригрозили приехать в Питер. С тех пор Варька прониклась глубоким почтением к Лешиному логическому мышлению, а самого Лешу полюбила, как родного.

— Да, хороший конец, — вздохнул Селезнев. — Но что было бы, если бы несчастному психу открыли правду о списке шахматистов?

— Думаю, после перенесенного потрясения сама мысль о любви к Варваре должна была вызывать у него отвращение, — сказала Сандра, подумав.

— Но он бы понял, что его отвергли… — начал Дон, однако тут опять зазвонил телефон.

На этот раз Сандра оказалась проворнее.

— Да?

— Я нашел ее! — выпалил ей в ухо звонкоголосый лейтенант.

— Варьку? — ахнула Сандра. Селезнев вскочил. Сандра повернула трубку, чтобы ему тоже было слышно.

— Нет, — виновато сказал Петя, сообразив, что разбудил в собеседнице ложную надежду. — Пока только машину. Вы не дадите мне номер капитана Селезнева?

Сандра передала трубку Дону.

— Селезнев слушает.

— Товарищ капитан, я нашел хозяина машины. В среду утром двое похожих на ваш рисунок взяли его «Жигули» напрокат, заплатив вперед две тысячи долларов.

— Сколько?!

— Две тысячи. Это как бы залог. Они объяснили, что в поезде у них украли документы, а машина нужна им срочно и позарез. «Жигуленок» у парня старенький, за него, наверное, и тысячу не выручишь, вот он и отдал машину не раздумывая.