Лекарство от Апокалипсиса - [7]
Клубы пепла и дыма от взрывов, горящих городов и заводов, пробудившихся вулканов поднимались в атмосферу, постепенно затягивая поверхность планеты непроницаемым маревом. Земля из прекрасного уголка вселенной превращалась в темную планету, окутанную сумерками ядерной ночи.
Что ощущает седеющий человек? Боль? Зуд? Обычно же он совершенно ничего не чувствует, особенно если этот процесс растянут на долгие годы… Иногда волосы теряют свой цвет за считанные мгновения. Это происходит в момент, когда человек испытывает искренний, почти первобытный ужас. Но какое другое чувство способно пронзить людской разум, когда планета, отведенная человечеству для жизни, вдруг превращается в огромный огненный шар, на котором за короткий промежуток времени погибает все, что оно создало за свою многотысячелетнюю историю. Что можно ощутить, когда на глазах грандиозные архитектурные сооружения, воплотившие в себе гениальность творческой и инженерной мысли, некоторые из которых простояли тысячелетия, становились пылью, легендарные книги ученых и мыслителей сгорали в ядерном пламени войны, наполняя атмосферу черным пеплом. Но отчего-то в воображении начал отчетливо вырисовываться портрет таинственно улыбающейся Джоконды, которая растекалась красками, превращаясь в некоторое подобие фотонегатива на холсте, пожираемом яркими языками пламени.
Алекс покрывался белым пеплом седины. Он не мог оторвать взгляд от экрана. Казалось, что и его глаза вслед за волосами теряют свой блеск, становясь двумя выцветшими кругами, наполненными уже не страхом или ужасом, а какой-то отрешенностью, будто человек умирал где-то в его душе, вместе со своей планетой. Капли обжигающего пота подобно слезам катились по его лицу.
Все происходившее на экране походило на компьютерную игру или очередной фильм, предрекающий конец времен. Осознание того, что это реальность, терялось в самом ужасе ситуации. Мозг будто не позволял человеку понять или принять истину… Хотелось кричать…
Когда на экране сквозь стягивающуюся пепельную пелену удалось рассмотреть новые очертания североамериканского континента, до неузнаваемости изменившего свою форму, Алекс не выдержал. Из его груди вырвался стон, перерастающий в гортанный крик, вобравший в себя боль, страх и еще такое смятение чувств, которому человек не смог дать определения лишь по одной причине – такого он не встречал никогда.
Подобные крики знают лишь редкие периоды в истории существования вселенной, когда одна эпоха приходит на смену другой, столкнувшись в единственной точке, ломающей привычный мир лихорадящей каждый угол планеты катастрофой. Сколько их познала наша планета? Знают это, быть может, земные недра, таящие в своих глубинах бесформенные останки тех, предыдущих эпох, давно канувших в мифическое прошлое, порожденное планетарной катастрофой, запускающей новый этап существования жизни. И тогда длительная эволюция обрывается революционным скачком в бездну, где судьба редких сохранившихся жизнеспособных особей будет зависеть от того, смогут ли они приспособиться к новым условиям или же навсегда останутся в очередном историческом слое прошлого.
– Это все ложь! Ложь! Этого не может быть! – прохрипел Алекс, прекрасно осознавая, что пытается обмануть сам себя.
Алекс опустил голову и крепко за жмурил глаза, закрыв лицо ноющими от боли в суставах пальцами. Что он мог сказать? Что он мог сделать? Секунды в сознании замедлялись, растягиваясь в вечность, наполненную пустотой. Прошлая жизнь оборвалась теперь уже точно безвозвратно, мелькая перед глазами обрывками ушедших дней, временами похожих на наваждение… И тогда он сам себе и всем окружающим пытался внушить неотвратимость момента, когда все вдруг закончится. Иногда в нем будто все кричало о том, что рано или поздно день Апокалипсиса настанет и нужно любой ценой попытаться сохранить жизнь. Он не знал, как это произойдет, когда, почему, и какой из предсказанных концов окажется верным. Он знал только одно: так или иначе накалившиеся условия жизни на планете упрямо вели к трагической концовке, нужно было найти убежище, в котором удастся спастись. И оно вопреки здравому смыслу обнаружилось в самом центре Чернобыльской зоны отчуждения. Теперь же, глядя на этот погибающий от ядерной напасти мир, он разве что мог винить себя за то, что спасся и не оказался вместе с остальными. Но поверить, что вот так в одночасье погибла вся планета, он не смел. Он боялся, как побоялся бы на его месте каждый. Ему вновь хотелось кричать. Но какой-то внутренний непоколебимый стержень держал его, утрамбовывая боль на дно моментально опустошенной души.
Тишина пожирала пространство небольшого помещения, отдаваясь тихим звоном в ушах, который теперь никто не решался нарушить.
С ней было невозможно справиться, и с каждым мгновением обжигающая волна ужаса захватывала его. Алекс, подобно зверю, загнанному в угол, заметался по комнате, и не находя спасения от собственного страха, выскочил наружу. Тело бил озноб, он кутался в запасенный на всякий случай армейский бушлат без погон. Поднятый воротник согревал похолодевшее лицо.
Загрязненная атмосфера Орд Мантелла отбросила чудные оттенки по ее поверхности, когда солнце предрекло начало очередного мрачного дня. Черное судно медленно опустилось с небес и приземлилось в полуразрушенном доке. Из корабля – кореллианского транспортника – выдвинулся трап, и сошел одинокий пассажир. Небольшая кучка местных проявила интерес, но одного быстрого, преисполненного угрозы взгляда хватило, чтобы спугнуть их. Это была отнюдь не необычная реакция на Сайфера Боса, пользующегося дурной славой охотника за наградой.
При упоминании о легендарных драконах, бывших, предположительно, в четыре или пять раз больше, чем самые старые банты, несколько посетителей крохотной таверны удаленной заставы притихли. Большинство их отмахнулось от заявления мон-каламари, пробурчав, что тот напился или же хватил солнечный удар – а то и все сразу. Но кое-кто навострил уши, как сделали то двое в плащах в конце кантины. Едва заслышав слово «крайт», Даск Мистфлаер распахнула свое пустынное одеяние,...
Империя узнает, что у Альянса Повстанцев есть голокрон, в котором содержатся имена всех агентов и друзей повстанцев в Империи. Дарт Вейдер поручает инквизитору любой ценой достать этот голокрон. Повстанцы же отправляют своего агента вернуть голокрон на главную базу.
В разгар Войн Клонов мастер-джедай Йода вновь должен встретиться с одним из величайших своих противников — графом Дуку…Яростные Войны клонов довели Республику до грани катастрофы. В ходе жестокой битвы одному из рыцарей-джедаев сохранили жизнь, чтобы он мог доставить на Корускант послание на имя Йоды. По-видимому, Дуку хочет мира и требует встречи. Маловероятно, что вероломный граф искренен, но на кону миллионы жизней, и у Йоды нет выбора.Встреча состоится на планете Вжун, пропитанной темной стороной. Более трудной задачи нельзя и представить.
Дилогия, изображающая период Войн клонов не то чтобы с неожиданной, но все же с довольно непривычной стороны. Главными героями стали не джедаи, не солдаты и не наёмники, а обычные, в общем-то, врачи, разворачивающие свои передвижные госпитали прямо в зоне боевых действий.Хирург, маскирующий своё отчаяние за едкими остротами; врач-забрак, который глядит в лицо смерти с высоко поднятой головой, изливая чувства в прекрасной музыке; медсестра, увлеченная работой, а также доктором-коллегой; падаван-целитель, впервые посланная на задание без учителя… Все они — крохотная бригада полевых врачей, отправленная на на отдалённую, хотя и довольно важную планету Дронгар, где кипит бой за обладание бесценным лечебным растением, а мед-эвакуаторы непрерывно подвозят раненых бойцов — как клонов, так и обычных солдат.И пока одни сражаются за жизни выживших, другие втихую наживаются на войне — как с помощью операций на черном рынке, так и манипулируя ходом самих сражений.
