Лекарство для разбитого сердца - [17]

Но он не мог. Потому что она принадлежала другому.

– Я правильно сделала, что уехала, – сдержанно ответила Матильда. – Потому что меньше всего на свете мне хотелось стать твоей женой.

Если бы не слезы, заблестевшие на ее глазах, он поверил бы ей. Но она говорила неправду. И, уехав тогда, она лишила их обоих того, что могло у них быть.

Точно так же она лишила его сына.

Энцо машинально потянулся к ней и взял ее за подбородок.

Матильда замерла и посмотрела на него широко распахнутыми глазами, а он думал только о том, какой нежной и теплой была ее кожа. Ему до смерти хотелось поцеловать ее, наказать за то, что бросила его, что спрятала от него сына. Наказать таким способом, который подарит ей наслаждение и одновременно опустошит ее, чтобы она поняла, что отвергла.

Атмосфера вокруг них сгустилась от напряжения.

Энцо слышал частое и судорожное дыхание Матильды, в потемневших глазах которой полыхало пламя.

Ему следовало отпустить ее. Только ее кожа была такой шелковистой, что он не мог удержаться и провел по ней большим пальцем. В нем пробудилось желание, которое становилось все безудержнее, отражая ту же страсть, которую он увидел в ее глазах.

– Дорогая, не надо врать. Особенно когда я знаю, как заставить тебя говорить правду.

– И как ты это сделаешь? – не стала отстраняться Матильда.

Она бросала ему вызов, и его тело кричало принять его.

Энцо сходил с ума от возбуждения, и поблизости стояла кровать. Матильда не стала бы возражать. Она приняла бы его так, как тогда на острове, с пылкой страстью, такой же безудержной, как та, что пожирала его самого.

– Жаль, что я не могу продемонстрировать тебе. – Он силой заставил себя отпустить ее и сделать шаг назад, изо всех сил стараясь не обращать внимания на сладостное тепло ее тела и витавший вокруг него едва уловимый аромат жасмина. – Ты замужем. Если ты не забыла.

Она чуть зарделась, и ее глаза загорелись еще ярче. Она не шевельнулась, но ее сбивчивое дыхание послужило Энцо ответом. Не важно, что она говорила о своем муже, она по-прежнему хотела его.

– Я не забыла, – хрипло ответила Матильда, задержав взгляд на его губах. – Может, я просто хотела проверить, не забыл ли ты.

Значит, она проверяла его. Но что именно она хотела узнать?

В паху болело от неудовлетворенного желания, которое, казалось, не собиралось утихать. То, как Матильда продолжала подначивать его, могло закончиться только одним. Поэтому, чтобы не забыться и не сделать что-то такое, о чем потом придется пожалеть, Энцо молча развернулся и вышел из комнаты.

Следующие дни тянулись мучительно медленно.

Энцо уезжал рано утром в Милан и возвращался домой поздно вечером, видимо, для того, чтобы управлять своей многомиллиардной компанией.

Можно было подумать, что он забыл о Саймоне, если бы однажды утром Матильда не вылезла из кровати, чтобы посмотреть, как там ее малыш, и не обнаружила его вместе с Энцо на кухне.

Энцо, в белоснежной рубашке и темных брюках, сидел рядышком с Саймоном за столом, поедая яйца и тосты, которые явно приготовил без посторонней помощи, и болтая со своим сыном так, словно делал это всю свою жизнь.

Он был полностью сосредоточен на ребенке, который весело болтал о гоночных машинках, лошадках и бассейнах.

Матильда тихо, чтобы не мешать им, вернулась обратно в кровать. Она лежала и смотрела на балдахин, прокручивая в голове звук голоса Энцо, полный тепла, когда он разговаривал с их ребенком. Тепла, которое она помнила.

У нее не вызывало никаких сомнений, что он хочет быть с ребенком, и не только потому, что является его отцом, но потому, что ему на самом деле хотелось узнать Саймона. Ей бы радоваться, но она не испытывала ничего, кроме чувства вины.

В течение следующих нескольких дней Энцо завтракал с сыном каждое утро, оставляя Матильде несколько часов для себя. Она думала, что будет наслаждаться этим временем, но ошибалась. Потому что ей нечем было заняться, и она только и делала, что размышляла.

Она пыталась отвлечься, исследуя виллу, изучая старую библиотеку с полками, забитыми интересными книгами, или разглядывая портреты, висевшие в столовой.

Она ждала, что Генри позвонит ей первым, чтобы справиться, как у них с Саймоном дела, но он молчал.

И пять дней спустя после приезда на виллу Энцо Матильда наконец собралась с духом и позвонила мужу. Он ответил не сразу.

– Матильда? – радостно спросил Генри, и до нее донеслись звуки музыки и громкие разговоры. – Я все думаю, как ты. Как Саймон?

– У него все хорошо.

– А у тебя? Когда тебя ждать домой?

– В том то и все дело, – сглотнула Матильда. – Энцо хочет, чтобы Саймон пожил с ним в Италии некоторое время.

– Понятно, – после небольшой паузы ответил Генри. – Я ожидал подобного развития событий. Кардинали не из тех, кто легко сдается.

– Ты прав.

– Значит, ты тоже собираешься остаться в Италии?

Он спрашивал таким безразличным тоном, словно его совсем не интересовали ее планы.

– У меня нет выбора. Я могла бы обратиться в суд, но…

– Но ты не сделаешь этого, – решительно заявил Генри. – Ни нам, ни Саймону это ни к чему. Он счастлив?

– Да, – не стала обманывать Матильда.

– Тогда он там, где ему надлежит быть.