Лекарство для двоих - [30]

Лейси затрясла головой. Она что, спит? Или это реальность? Отчаяние змеей вползло в сердце и свернулось там ледяным кольцом. Нет, это не плод воображения, и не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы догадаться, что именно привело Льюиса обратно… что именно он так настойчиво хочет ей сказать. О Боже, какая же она дура! Ну конечно, он увидел, понял, осознал, что она к нему чувствует! Конечно, он хочет теперь ей объяснить, что даже отдаленно не заинтересован лично в ней. Боже, ну почему она не была осторожнее… строже? Почему она должна пройти и через это унижение?

Ей было видно, что он стоит у края кровати, наблюдая за ней… и, без сомнения, страшась ее реакции на предстоящий разговор.

Что ж, она по крайней мере может облегчить задачу для него – и соответственно для себя.

Не поворачивая головы, она сумрачно произнесла:

– Все в порядке, Льюис. Я знаю, что ты собираешься сказать. Ты не хотел меня двадцать лет назад – и, уж конечно, не хочешь меня сейчас. Извини, что поставила тебя в неловкое положение. – У нее вырвался горький смешок, и она решительно солгала: – Боюсь, все дело в моих своенравных женских гормонах. Полагаю, что после двадцати лет воздержания мое тело решило взбунтоваться, но, будь так добр, не принимай этого на свой счет. Уверяю тебя…

– То есть как это – двадцать лет воздержания?

Лейси замерла, кляня себя за то, что невольно выдала свой секрет.

– Неужели у тебя действительно никого не было после меня?

Лейси сильно закусила нижнюю губу. От его тона она почему-то чуть не расплакалась.

– А ты как думал? Что я позволю еще кому-нибудь причинить мне такую же боль, как ты? – с язвительным вызовом бросила она. Ответное молчание выводило ее из себя, и она необдуманно добавила: – С чего бы, как ты считаешь, мое… тело отреагировало на тебя подобным образом? Только потому, что… что…

– Потому что я был твоим единственным любовником?

Эти тихие слова оглушили ее и заставили замолчать. Она слышала рядом его движения и молилась, чтобы он ушел, но слух подсказывал ей, что он меряет шагами комнату. Жаль, что нельзя просто откинуть покрывало и сбежать.

– Я не хочу об этом говорить, – хрипло произнесла она. – Я…

– Я тоже.

Теперь он стоял рядом с кроватью и рассматривал ее все с тем же мрачно-серьезным выражением.

– Ты плакала. – Вытянув руку, он прикоснулся к ее лицу, заставив ее отпрянуть. – Ты все еще хочешь меня, Лейси?

Неожиданный вопрос как громом поразил ее. Она молча уставилась на него, не в силах скрыть свои чувства.

– Нет! Нет, не хочу! – с безумным отчаянием вырвалась у нее ложь.

– Жаль, – ровным тоном ответил он. – Потому что я тебя хочу. Я хочу тебя больше, чем что-либо или кого-либо в жизни. Двадцать лет воздержания – в самом деле очень, очень долго, верно, Лейси?

Она не могла поверить своим ушам. Это шутка. Черный юмор.

– У меня был очень тяжелый день, – продолжал он. – И еще более тяжелая неделя, так что сейчас мне просто необходимо прилечь и немного расслабиться. Кровать у тебя огромная, никакого физического влечения ко мне ты не испытываешь, поэтому, конечно же, не станешь возражать, если я часок-другой полежу рядом, правда?

Он говорил и одновременно раздевался. Лейси беспомощно следила за ним, стараясь усмирить бурю эмоций при виде его тела. Оно стало крепче, крупнее, чем в юности, более мужественным, более… более желанным. А может, теперь оно просто больше соответствовало физическим нуждам и мечтам ее собственной зрелости?

Лейси понимала, что нужно остановить его. Объяснить, что она не хочет этого. Бросить, наконец, вызов и спросить, почему же он так легко оттолкнул ее несколько часов назад, если все еще горит желанием. Но было уже слишком поздно, он сбросил последнюю одежду, и мышцы внизу живота у нее напряглись и заныли. Она хотела отвести глаза – и не смогла.

А он уже откидывает покрывало, устраивается рядом, тянется к ней… Ужас охватил ее. Стоит ему дотронуться до нее, стоит ее телу сблизиться с его телом, по которому Лейси томилась столько лет, – и она пропала, ей уже не сдержать ответного влечения.

– Я хочу тебя, Лейси, – говорил он, обнимая ее, проводя по коже трепетными пальцами. – Я хочу тебя так, что у меня не хватит слов объяснить тебе это. – Он поцеловал ее, заглушив протест, готовый сорваться с ее губ, и шепнул в приоткрывшийся рот: – Позволь мне лучше показать, Лейси. Позволь мне доставить тебе наслаждение, упущенное за все эти годы.

Он ласкал ее руками, которые знали ее тело и знали, как доставить ей удовольствие; и против этого знания у нее не было сил бороться. Вся ее оборона утонула в лавине страсти и безумного желания утолить эту страсть.

Льюис целовал шею, плечи, мягкий изгиб груди, а его руки нежно обводили линии ее тела, спустились к талии, к бедрам, теснее прижали к себе.

Когда он поцеловал ее грудь, она застонала, вонзила ногти ему в спину, выгнулась под ним, соблазняя… маня…

Он приподнял голову, чтобы взглянуть на нее, – и она тут же замерла от стыда за то, что с такой легкостью отвечает на его ласки.

Она ведь не девочка уже, а женщина. Более того – женщина, выносившая ребенка. Его ребенка.

Его ладони обхватили ее талию, темная голова склонилась над ней. Лейси как будто ударило током, когда он, спустившись чуть ниже, сжал руками бедра, уткнулся лицом ей в живот и хрипло, с мукой в голосе проговорил: