Лёхин с Шишиком на плече - [26]

Наверное, оттого что драк было много, а настоящих драчунов — не очень, и дрался народ не жестко, без злобы, а как-то вяло и даже деловито: надо, мол, вот и машем ручками. Болотный дух меж тем приладил ладошку ко лбу — козырьком над глазами, будто всматриваясь в даль необъятную. Увиденное ему не очень понравилось. Впрочем, философски вздохнув, Ерошка ухватил Лехину штанину выше колена и потянул за собой.

— Чего рот разинул? Пошли!

"А если в физиономию двинут?! — ужаснулся Лехин и поспешно окинул взглядом зал, подсчитывая потенциальных желающих. — Человек шестьдесят! Если все сразу навалятся, ни один прием не поможет… Все, хана… Куда влез?.. Зачем?.."

Но посетители странного заведения, похожего на заводскую столовую и низким потолком, и обшарпанными стенами, были слишком заняты, чтобы уделить активное внимание вновь вошедшему.

Первый же столик, мимо которого шли Ерошка и Лехин, занимали трое. Обычно воюют две стороны, а уж сколько на каждой — по обстоятельствам. Здесь же каждый лупил кого достанет. Невольно глядя во все глаза, Лехин отметил хорошо одетого мужчину с жутким, обмякшим с перепою, словно тесто лицом, и двух бомжеватого вида мужичков. Когда бомжи сцепились меж собой, жутколицый ненадолго откинулся от стола и рассеянно взглянул на Лехина. Лехин, уже уходя, кивнул ему — и застыл: глаза сидящего разъехались в стороны и остановились — один зрачок наверх, другой — вниз. Лехин медленно поднял руку к сердцу: нет, он, конечно, видел, как некоторые ловко сводят глаза к носу, но — наоборот?..

Один из бомжей перегнулся через стол и с маху опустил кулачище на макушку жутколицего. Глаза того будто подпрыгнули и быстренько съехались в кучку, а их обладатель тоненько заржал стыдливой лошадью, которую щекочут в неположенном месте. Впечатление усиливалось тем, что время от времени он еще и взвизгивал очень похоже на несомненное "иго-го!".

Отворачиваясь за тянущим его Ерошкой, Лехин уносил в памяти яркий кадр из "Сцены за столиком": второй бомж обхватил первого и, похоже, старался придавить хорошенько, в то время как первый не выпускал из левой руки шевелюру жутколицего, который, очутившись на полу, со скорбным выражением лица пинал все ноги в пределах досягаемости.

Обходя шевелящиеся тела или перепрыгивая через них, Лехин вскоре уловил общую для всех присутствующих закономерность. Посетители странного заведения дрались, но что-то не то было во всех их движениях. Один субъект, например, не воевал, но очень хотел взять со стола граненый стакан с жидкостью на дне. "Почему не рюмка?" — только подумал Лехин и мгновенно получил ответ: в очередной раз нацелясь на стакан, субъект резко подал растопыренную ладонь вперед, врезал по посуде, стакан крутнулся, собираясь взлететь с ближайшего края. Не успел. Субъект упал на него грудью, умудрился не раздавить, снова сел, пожирая предмет вожделения алчущими глазами на поразительно унылой мордели…

Кстати, обнаружил Лехин, это еще одна закономерность. Посетители не только не координировали свои движения, но и не умели управлять мимикой. У Лехина аж сердце в очередной раз захолонуло — уже при виде кошмарной рожи, верхняя часть которой грозно хмурилась, а нижняя — счастливо улыбалась. Машинально попробовав воспроизвести увиденное, Лехин понял, что сейчас у него будет истерика, потому что его эксперимент отразился в зеркале на очередном столбе… В общем, попробуйте сами, ибо корчить такую рожу лучше в одиночестве, а еще когда настроение на нуле. Ей — Богу, истерический смех обеспечен. Честно-честно.

Острая боль от уха взорвала всю голову и отозвалась жгучей болью в подошвах. Очумевший Лехин встал так резко, что тащивший его Ерошка шлепнулся, Лехин же схватился за ухо, созерцая перед глазами ослепительно-белые звездочки, и мир плыл вокруг, пошатываясь, и появилась робкая надежда: а вдруг он все-таки спит? А сейчас вот-вот проснется — и никаких привидений, никаких домовых, никаких подвалов… Вот только ухо болит — да ладно, отлежал, небось. Да перед глазами шишмарик какой-то лохматый висит, и глазенки у него любопытные-любопытные… Стоп. Это не шишмарик. Точно-точно. Вот это лохматое, с вылупленными на него, Лехина, глазищами, называется Шишиком. Именно Шишик дернул его за ухо. Кстати (Лехин полностью пришел в себя), почему Шишик висит и на чем? Ага, на стойке — на трехрогой вешалке. Еще шаг к ней — и Лехин, засмотревшийся на субъекта с разъехавшейся физиономией, вломился бы в нее.

Человек глянул вниз. Болотный дух сидел на его ноге и ругался. Словеса были цветистые. В другое время Лехину, может, и понравилось бы, прислушайся он.

— Ерошка, — мягко позвал он. — Ты в следующий раз веди так, чтобы и я мог пройти спокойно. А то ведь с твоим ростом…

— А не глазей по сторонам! — отрезал Болотный дух. — Целее будешь!

Он все никак не мог подняться с ноги человека и возмущенно кряхтел. Лехин машинально взял его за шиворот и поставил на ноги. Вместо благодарности услышал рычание.

— Слушай, Ерошка, — уже серьезно обратился к нему человек, — я потратил на тебя полночи, а ты злишься из-за какой-то мелочи, продолжаешь время тянуть. Лучше бы я дошел туда, куда меня Шишик вел…