Легкое поведение - [103]

Торговец сошел с парохода в Нагасаки. Единственной собеседницей оставалась мисс Флоренс Смит, высокая девушка с точеной фигуркой, следовавшая в Шанхай, чтобы выйти замуж за своего возлюбленного, служащего «Стандард ойл». Моррисон мог поклясться, что видел ее в Иокогаме в обществе майора Симана.

Когда на следующий день «Дорик» пришвартовался в Шанхае, возлюбленного мисс Смит на причале не оказалось, и девушка залилась слезами. Стоило Моррисону подумать, что он не ошибся в своих предположениях: еще одна неверная женщина, еще одна печальная сказка, — и даже приготовиться к тому, чтобы выставить себя в качестве утешителя, как примчался возлюбленный, и мисс Смит бросилась к нему в объятия.

Как повезло этой парочке. Какое полное счастье. Что может быть лучше, чем такая любовь?

У Моррисона защемило сердце. Он вдруг подумал о том, что, возможно, вот именно в это мгновение Мэй достает связку его писем и зачитывает их, скажем, капитану «Монголии». Он попытался улыбнуться, представив себе такую картину.

Глава, в которой жар не проходит, хотя земля и остывает

В Пекине плакучие ивы о чем-то шептались с водами Гранд-канала и большого рва, окружающего Запретный город. Цедрелы стояли, усыпанные метелками белых цветов. Рынки были забиты индийской кукурузой и дынями. Неугомонный треск цикад напомнил Моррисону о возвращении домой. После одуряющей влажной жары Японии Моррисон наслаждался засушливым Пекином.

На вокзале Моррисона встречал mafoo, и это вызвало у него тревожное предчувствие.

— Где Куан?

— Kuan tsai паш.

Он задумался над неопределенным ответом конюха, который можно было перевести с китайского и как «ничего страшного», и как «волноваться не о чем». Но это лишь усилило его беспокойство.

Куан и Ю-ти сбежали вместе. Никто не знал, куда они подались, но ходили слухи, что в Шанхай, где собирались присоединиться к революционному подполью. Моррисон не скрывал, что шокирован известием. Но, по размышлении, пришел к выводу, что все это не лишено смысла. Было совершенно ясно, что Куан и Ю-ти с детства питают друг к другу нежные чувства. Ему вспомнилось и то восхищение, которое испытывал Куан к профессору Хо, и, что особенно впечатляло, интерес Хо и его друзей к Куану. Неудивительно, что повар был в ярости, опозоренный предательством жены. Вот уже неделю он ни с кем не разговаривал. Прислуга, как узнал Моррисон, испытала облегчение, когда вернулся хозяин.

На своем рабочем столе Моррисон обнаружил письмо от Куана, спрятанное под пресс-папье. Письмо было написано по-английски, весьма осторожными фразами, и в нем содержалась просьба уничтожить его по прочтении. Куан просил прощения за то, что не рассказал о своих планах и уехал, не простившись. Он заверил Моррисона в том, что они с Ю-ти всегда будут помнить его доброту. Они оба надеются когда-нибудь снова встретиться с ним — в Китае, свободном от ненавистной Цинской династии, в Китае, сильном и независимом. Куан верил, что Моррисон поймет его и не осудит. В постскриптуме он в самых вежливых выражениях выразил надежду, что вера Моррисона в добрые намерения Японии в отношении Китая не окажется ошибкой.

Сжигая письмо в камине, Моррисон поймал себя на том, что восхищается своим боем. Он последовал зову сердца.

Спустя десять дней после битвы за Ляоянь репортаж Лайонела Джеймса увидел свет.

Свинцовый град… японская пехота не знает неудач… косит врага… перевязочные пункты полевых госпиталей. Никто не предполагал таких потерь… по самым скромным подсчетам, не меньше 10 000… многие тела так и не найдут, пока не уберут урожай… японская армия, после пяти дней самого ожесточенного сражения со времен американской Гражданской войны… заняла Ляоянь.

Знойная летняя жара отступила. Земля остывала. На столицу опустилась сладкая меланхолия ранней осени, о чем возвестили крики торговцев виноградом, которые наводнили хутонги со своими корзинами, набитыми лоснящимися пурпурными ягодами. Воздух стал свеж и прозрачен. Когда Луна Урожая уступила дорогу Луне Хризантем, зажиточные китайцы облачились в подбитые соболем шелковые платья и поддевки из овчины, а бедняки надели ватники и стеганые брюки. Страх угадывался в глазах нищих: близилась пора, когда на рассвете телеги объезжают округу, собирая замерзшие трупы бездомных. В Северном Китае теперь бездомных было как никогда много, и все благодаря войне.

Дюма заехал в столицу вместе с женой. Они сообщили Моррисону, что ждут ребенка. Моррисон поздравил супругов, и его глаза увлажнились от радости и зависти.

— Ты слышал? — спросила миссис Дюма. — Тот красавчик, американский корреспондент Мартин Иган, обручился и готовится к свадьбе.

— С кем? — Сердце едва не выпрыгнуло из груди.

— Я так полагаю, ты с ней знаком.

Дюма поспешил внести ясность:

— Это Элеонора Франклин.

— Мисс Франклин? — Моррисон улыбнулся, вспомнив их ночной разговор в Иошиваре.

— Ты как будто удивлен, — заметила миссис Дюма. — А сам-то ты никогда не думал о том, чтобы подыскать себе невесту? Знаешь, говорят, женатые мужчины живут дольше.

Он встретился взглядом с Дюма и догадался, что его друг тоже вспоминает старую шутку: «…или это просто кажется?»