Легкий флирт с тяжкими последствиями - [33]

Стоя рядом с Пинком, Бастер ожидал выхода невесты. К лацкану его пиджака был приколот цветок, вырезанный из открытки, а Чик и Тони стояли сзади, изображая друзей жениха. Потом мы с Виппи Берд вывели невесту к жениху, причем, как утверждает Виппи Берд, все трое едва держались на ногах, и встали как раз под большой деревянной кружкой, символом этого заведения, висевшей над подиумом, где сидел оркестр. Пинк, который никогда не бывал на свадьбах и не знал, что в этих случаях должен говорить священник, просто взмахнул рукой и объявил, что Бастер Миднайт и Марион Стрит отныне муж и жена. Публика аплодировала, а мы с Виппи Берд разбрасывали попкорн над головами молодых.

Потом Бастер на руках вынес Мэй-Анну из зала, усадил в свой новый черный автомобиль, и «молодые», оба вдрабадан пьяные, отправились проводить свою брачную ночь в номерах Нелл Нолан. Мадам Нолан, которая не усматривала во всей этой истории ничего забавного, хотя иногда позже, иронизируя, и называла Мэй-Анну «миссис Миднайт», заставила Бастера заплатить ей за всю ночь.

7

Вскоре после этой их с Бастером «свадьбы» Мэй-Анна отправилась в Голливуд, за что следует персонально поблагодарить президента Франклина Делано Рузвельта, который тогда был просто губернатором Рузвельтом и только еще баллотировался в президенты.

Его предвыборное турне включало и наш штат, Монтану, однако мы с Виппи Берд в тот раз были слишком молоды, чтобы голосовать, хотя следующие три раза мы голосовали именно за него. «Голосуй раньше и чаще» – было и остается девизом жителей Бьютта.

Его публичное выступление было назначено в здании городского суда, которым мы гордимся не меньше, чем вашингтонцы своим Капитолием, ведь обитые медью двери нашего суда впечатляют не меньше, чем бронзовый купол Капитолия, а зал весь облицован ярко-розовым мрамором. Около десяти тысяч человек, включая и нас с Виппи Берд, собралось, чтобы увидеть и послушать губернатора Рузвельта. Мы отпросились на работе и направились на вокзал встречать его.

«Вот он!» – воскликнула Виппи Берд, когда ей показалось, что он мелькнул в окне вагона-ресторана, но я ответила, что она говорит чепуху, ведь всем известно, что он едет в последнем вагоне. Однако Виппи Берд оказалась и на этот раз права: в тот момент губернатор как раз сидел в вагоне-ресторане и кушал яичницу с беконом, ее наблюдательность потрясла меня.

Многие годы спустя Мэй-Анна встречалась с Рузвельтом в Белом доме, куда была приглашена на обед вместе со своей подругой, знаменитой актрисой Фэй Эмерсон, которая была замужем за одним из его родственников. Тогда Мэй-Анна сказала ему, что помнит его приезд в Бьютт, который видела, когда была еще ребенком. Справедливости ради надо отметить, что насчет своего возраста она солгала, и вообще, стоило только ей отъехать от нашего города на десять миль, как ее возраст, словно по волшебству, начинал уменьшаться. Она сказала президенту, что была тогда на встрече вместе с двумя своими лучшими подругами и что нас троих в шутку прозвали «несвятая Троица», и мы с Виппи Берд до сих пор гордимся, когда вспоминаем об этом – ведь сам Рузвельт в Белом доме слышал о нас!

Тогда же Мэй-Анна познакомилась и с миссис Рузвельт, но та только пожала ей руку и сказала: «Рада вас видеть», так что миссис Рузвельт не успела ничего узнать про нас с Виппи Берд, если только мистер Рузвельт не рассказал ей после. А я думаю, даже лучше, что так вышло, потому что миссис Рузвельт была не дура и, конечно, поняла бы, что Мэй-Анна врет. Когда губернатор Франклин Делано Рузвельт отправился с вокзала в город в сопровождении кортежа автомобилей, мы с Виппи Берд все стояли на платформе, ждали Мэй-Анну, но она так и не пришла: у нее было слишком много работы, ведь с губернатором прибыла большая свита.

Для проституток из нашего города приезд больших шишек всегда становился сущим праздником, потому что большие шишки привозили с собой целую толпу разного люда – помощников, охрану, журналистов и тому подобное, которые, конечно, не брали с собой своих жен. Все эти мужчины жаждали одного – отдохнуть от семейной рутины, «оторваться», как говорят в народе. Глядя на все это, говорила Мэй-Анна, невольно начинаешь задумываться, что должны представлять собой их жены, хотя сама она никогда ничего не имела против законных жен. Просто, говорила она, если бы не законные жены, из-за которых озверелая мужская толпа осаждала заведения на Аллее Любви, они бы все там остались без работы.

Я даже помню то место, где она нам это сказала, – мы тогда пили кофе в баре «Продигэл Вэлли», что на Норф-Мэн, который мы в шутку называли «Проглотил и Вали». Но только мы никуда не торопились, пили свой кофе, а Мэй-Анна вместо кофе заказала чай, она считала, что так элегантнее. Когда мы с Виппи Берд спустя годы навестили ее в Голливуде, она повела нас пить кофе в один ресторан, зал которого был украшен розовыми уточками и пальмовыми листьями. Официантка принесла кофе, но Мэй-Анна прощебетала своим тоненьким птичьим голоском: «Ох, не будете ли вы так любезны принести мне чай вместо кофе?» Она всегда говорила: «Не будете ли вы так любезны», даже еще до Голливуда. Мы с Виппи Берд тоже переняли от нее эту манеру и стали выражаться примерно так: «Не будете ли вы так любезны подать мне вон ту баночку пивка?» или: «Дорогой, когда пойдешь пить пиво, не будешь ли ты так любезен купить мне по дороге рулон туалетной бумаги?»