Легкая поступь железного века... - [6]

Шрифт
Интервал

— Мало того, что отец поселил еретика у нас во флигеле, — негодовала Надин, — так тот еще и в самом доме нашем днюет и ночуют теперь, отец расстаться с ним не может! А почему? Конечно, католик неглуп, и побеседовать с ним разок-другой возможно. Но отец от бесед этих голову потерял! Да мало того… Иоганна Фалькенберга знаешь?

— Имею удовольствие.

— Удовольствие?! Вот уж про себя такого не скажу! В последние две недели что-то зачастил он в наш дом. Подумаешь разве, что немец сей — католик?

— Вот как?

— Да. И его духовник — этот ужасный Франциск.

— Странности какие…

— Ежели б сии странности не касались отца моего! А вчера батюшка дал понять, чтобы пореже тебя принимала. Каково?

— Меня?!

— Да, тебя, голубушка Наталья Алексеевна… Вот уж нет! И без того я в родном доме как в тюрьме.

Светлые глаза Надин сердито заблестели. Но тут же дрогнули губы, казалось — вот-вот расплачется.

— Ты устала и слишком взволнована, — сказала Наталья. — Нужно отдохнуть. Хочешь, буду сегодня твоей нянькой? Рассказать сказку?

Надя хихикнула.

— Про Бову Королевича? Расскажи-ка лучше, как дядя тебя на охоту с собой брал… Охота! Да мне б такое с батюшкой моим и во сне бы не привиделось.

Она действительно полулегла на диванчик, закуталась в теплую шаль. Вид у «русалки» был и впрямь болезненный.

— А хочешь, Наташа, я тебе сказку расскажу? Вот, слушай. Есть на свете Савельев лесок — кто в него ни войдет, непременно сгинет. Деревья там сплошь до небес, топи, заросли непроходимые… И жил там разбойник Савелий, по нему и лесу прозванье. Он-то не сгинул, потому как оборотень был и колдун, и с лешаками дружбу водил… По ночам выбирался злодей с лихими людьми из леска своего на большую дорогу и грабил проезжан, и редко кто уходил от него живым. И было так, пока не появился в тех краях монастырь святой, тут колдовство и кончилось. Захватили Савелия и казнили лютой смертью. А к лесу с тех пор и подходить боялись. Несколько лет минуло, забрел какой-то бедолага в лесок, лесок-то хоть и небольшой, да темный и густой, страшный. Ну, натыкается на избушку, а в избушке-то — огонек, и выходит… Савелий, огромный, бородатый… Ох и перепугался мужичонка! Бежит, ни топей уже перед ним, ни зарослей, ни оврагов — через все перелетел, и все «Богородицу» про себя читал. И — выбрался! Так с тех пор уж все-все мимо леска Савельева проходя иль проезжая, крестятся, да объезжают побыстрей… Вот и все.

— Какая странная сказка! — удивилась Наталья.

— Да не сказка это, — Надя зевнула. — Все — сущая правда. А Савельев лесок — возле нашего Прокудина под Москвой. Поезжай в наши края, кого хочешь расспроси, всякий тебе то же, что и я, расскажет…

Последние слова Надя пробормотала в полудреме, с закрытыми глазами, — вскоре она уже крепко спала.

Наталья посидела немного возле, и убедившись, что подруга спит, встала, перекрестила ее и бесшумно вышла.

«Савельев лесок… Вот чудеса… У графа, что ли, расспросить? Да, надо бы побеседовать с ним, подольститься да понять, за что гнать хочет. Из-за нрава лишь вздорного или же что-то в тайности против меня имеет…»

Прокудинский дом, построенный в те годы, когда Петр Алексеевич, лелея детище свое — молодую столицу, повелел вельможам строиться в камне, видимо, стоил хозяину целого состояния — он был довольно большим и фасад его впечатлял. Но о чем думал тот, по чьему желанию явилось внутри столько переходов, лестниц и лесенок, безо всякого стиля, безо всякой стройности и, кажется, надобности — осталось загадкой. Спустившись вниз, из длинного коридорчика свернув направо, пройдя насквозь несколько зальцев и вновь поднявшись по большой мраморной лестнице, Наталья, в конце концов, попала в картинную галерею. Поспешила ее пересечь, не пожелав рассматривать темные картины на самые разнообразные сюжеты, плотно облепившие узкие стены. Во время всего этого пути она не встретила ни души.

«Как же пустынно, даже холодно, — думала девушка. — Мрачно, красок теплых нет. Понятно, как тяжело Надин быть почти что узницей этого дома… Да, но где же может быть граф?»

Из галереи выход вел в малый зал. За ним — еще один… Наталья хотела было идти дальше, уже взялась за ручку плотно закрытой двери, но услышала голоса. Говорили по-немецки. Невольно прислушалась. Один голос принадлежал хозяину дома, другой также показался девушке знакомым. Вспомнив Наденькино возмущение, узнала — Фалькенберг.

— Говорю вам, Иоганн, нынче Иностранная коллегия ничего не значит! — Прокудин, кажется, сердился. — Сейчас одно лицо — и есть вся коллегия…

— Так о том и речь. Но вы же имеете доступ к секретным документам, в конце концов. Что же, ничего нельзя сделать? Я сегодня встречаюсь с Лестоком… Ненавижу этого выскочку, вы это знаете, но таково желание отца Франциска.

— Отец Франциск — выдающийся ум. Но даже он не в состоянии справиться с Бестужевым.

— Глупости. При желании можно справиться с кем угодно.

— Но я вовсе не желаю начинать войну с вице-канцлером, я не самоубийца!

— Можете считать, что вам дано на это благословение отца Франциска.

— Так пусть он сам скажет мне об этом сам! И давайте, Иоганн, друг мой, помолчим… в моем доме.


Еще от автора Марина Валерьевна Кравцова
Женское одиночество. Может ли оно не быть трагичным?

Новая книга известного публициста Марины Кравцовой посвящена очень актуальной проблеме. Сегодня в России очень велик процент женщин разных возрастов, которые по какой-либо причине одиноки и из-за этого страдают, всеми фибрами души желая обрести семью. Автор книги на реальных примерах различных жизненных ситуаций показывает, что женское одиночество совсем не обязательно бывает горьким и безнадежным, что вовсе не всем предначертано иметь семью и что Господь заботится о каждом своем чаде, поэтому никому не стоит отчаиваться.


Княжна Тараканова: Жизнь за императрицу

Настоящая княжна Тараканова никогда не претендовала на трон и скрывала свое царское происхождения. Та особа, что в начале 1770-х гг. колесила по Европе, выдавая себя за наследницу престола «принцессу Всероссийскую», была авантюристкой и самозванкой, присвоившей чужое имя. Это она работала на иезуитов, поляков и турок, интриговавших против России; это ее изловил Алексей Орлов и доставил в Петербург, где лжекняжна умерла от туберкулеза в Петропавловской крепости. А настоящая Тараканова, незаконнорожденная дочь императрицы Елизаветы, отказалась участвовать в кознях врагов и приняла монашеский постриг под именем Досифеи…Читайте первый исторический роман об этой самоотверженной женщине, которая добровольно отреклась от трона, пожертвовав за Россию не только жизнью, но и любовью, и женским счастьем!


Царский венец

Биографическая повесть «Царский венец» создана на основе мемуаров и исторических документов и рассказывает о достойной жизни и мученической кончине семьи царственных страстотерпцев. Книга повествует о судьбе императора Николая II и его супруги императрицы Александры Фёдоровны, об их любви, которая зародилась в юном возрасте и которую они пронесли через все испытания, выпавшие на их долю в страшное русское лихолетье; об их чудесных детях. Эта книга поможет нам и нашим детям взглянуть любящими глазами на историю нашего Отечества, поможет вернуть в нашу жизнь поруганные идеалы мужества, любви и патриотизма.


Рекомендуем почитать
На заре земли Русской

Все слабее власть на русском севере, все тревожнее вести из Киева. Не окончится война между родными братьями, пока не найдется тот, кто сможет удержать великий престол и возвратить веру в справедливость. Люди знают: это под силу князю-чародею Всеславу, пусть даже его давняя ссора с Ярославичами сделала северный удел изгоем земли русской. Вера в Бога укажет правильный путь, хорошие люди всегда помогут, а добро и честность станут единственной опорой и поддержкой, когда надежды больше не будет. Но что делать, если на пути к добру и свету жертвы неизбежны? И что такое власть: сила или мудрость?


Морозовская стачка

Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.


Тень Желтого дракона

Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.


Избранные исторические произведения

В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород".  Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере.  Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.


Утерянная Книга В.

Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».


Повесть об Афанасии Никитине

Пятьсот лет назад тверской купец Афанасий Никитин — первым русским путешественником — попал за три моря, в далекую Индию. Около четырех лет пробыл он там и о том, что видел и узнал, оставил записки. По ним и написана эта повесть.