Легкая палата - [15]
Затем сёстры на цыпочках удалились только затем, чтобы тут же в панике вбежать и прокричать об очередной срочной операции. Отчаянное барахтанье и дёрганье привели лишь к тому, что большой белый кокон упал с кушетки и, извиваясь и крутясь, покатился по полу. Использовалась ли хирургом, в тщетных попытках освободиться, ненормативная лексика, и какая именно – история также умалчивает.
…В травматологию нянечкой устроилась девица: по-деревенски свежая, крепкая, пухленькая. Наглядевшись на томных городских, изнурённых диетами девиц, вознамерилась, во что бы то ни стало худеть, но при её здоровых аппетитах, да на больничных кашах это никак не удавалось. И до того она достала всех своим нытьём, что сердобольный медбрат-студент посоветовал новенькой единственное и самое лучшее в мире средство для похудения: принять внутрь стакан, а лучше два, магнезии. И час, а лучше два, ничего больше в рот не брать.
«Только никому не говори, а то врачихи тоже худеть захотят, а магнезия – дефицит и т. д.» Стоит ли говорить, что после боевого крещения бедняжка весь день навещала место, куда царь пешком ходит – не ходила, а летала, как на крыльях… O sancta simplicitas!»
Вспомнишь, как всё происходило – обхохочешься. А на бумаге выходит совсем не смешно. Честное слово, легче съездить на сорок вызовов и обслужить трудных пациенток вроде гражданки Лаврик – она в поликлинике уже лицо нарицательное. Юра, фельдшер скорой помощи, с ней пока не сталкивался, но, по слухам, коллеги опасаются её больше террористки.
Юра с досадой взъерошил вихры (как ни стригись, всё равно получается мальчишка), застыл над клавиатурой в скорбной позе Мыслителя. Впереди первое апреля, у них к этому дню готовится непременный капустник. Врачи ценят хорошую шутку – чувство юмора у них передаётся при вручении диплома, как весёлый неугомонный микроб. Ну а доля профессионального цинизма придаёт юмору мрачноватый шарм.
У кого-то на пышных бан?кетах и вечеринках за казённый счет столы ломятся от ананасов в шам?панском и тазиков с икрой. А вот никогда и нигде не бывает такого бурного, искреннего весе?лья, как на скромных складчинах у врачей.
Где ещё толстяки, чей вес зашкаливает за центнер (неважно, главврач ты, патологоанатом или шофер неотложки), без комплек?сов влезают в коротенькие марлевые пачки и наяривают танец маленьких лебе?дей, грациозно выгнув шейки, стыдливо опустив глазки, семеня и перебирая на прогибающихся половицах сцены волосатыми бугристыми ногами? При этом сохраняют не?возмутимое выражение лиц, тогда как зал стонет от смеха.
Или, подражая астролога, кроткими заунывными голосами вещают: «В пятницу звёзды и покровитель?ственные планеты насто?ятельно не советуют Ве-сам и Близнецам выходить на улицу ввиду расстройств желудочно-кишеч?ного тракта, выражающихся в неукротимом поно?се…»
Юре поручено издать первоапрельскую стенгазету с карикатурами, шаржами и больничными байками. Супруга Лена, проходя мимо, приобняла Юру, потрепала по вихрам, заглянула через плечо в экран.
– Мой случай в аптеке опиши…
Лена – гинеколог-специалист по УЗИ. В работе она использует известные резиновые изделия, обычно их доставляют со склада. А тут вышла заминка, пришлось самой бежать в аптеку.
И вот это миниатюрное созда?ние, в больших профессорских очочках, при?кладывает пальчик к губам, возводит очи горе и вслух у витрины рассеянно рассуждает: «Так, штучек сорок пять мне на неделю хватит? Нет, пожалуй, возьму на всякий случай шестьдесят…»
Немая сцена. Очередь жадно ест хрупкую покупательницу глазами: женщины – откровенно неприязненно и завистливо, посрамлённые мужчины – с плохо скрываемым интересом и деланным пренебрежением.
Глава городского совета ветеранов гражданка Лаврик находилась в давних и крепких неладах с районной поликлиникой. Во-первых, она была уверена, что чтобы в нашей стране болеть, нужно иметь лошадиное здоровье. Во-вторых, что эпоха, когда доктора были старомодно щепетильны, на вызове снимали в прихожей калоши, тщательнейшим образом мыли руки с мылом и грели их у печки, и знали назубок все детские недуги домочадцев – та эпоха ушла в невозвратное прошлое. Нынешние отдельные врачи, что безобразие, позволяют себе делать игривые вопросы пациентам:
– Где болит, здесь? И здесь?! А вам сколько, шестой десяток? Так что же вы, матушка (батенька), хотите?
Лаврик готова была до последнего стоять за своих старичков и старушек, о чём в письменном виде периодически извещала главврача, страховые компании, министерство здравоохранения, Росздравнадзор, правительство и президента.
– Громадные миллионы всенародных средств, – бойко строчила она, – тратятся на всеобщую так называемую диспансеризацию. Но что мы имеем на самом деле, полюбуйтесь во всей красе. Вот возмутительные, из ряда вон выходящие факты. Уважаемый ветеран из нашей организации обратился с тромбофлебитом. В ответ услышал: «Это разве вены? Вы настоящих вен не видели, бывают во-от такие вены! Что вы ходите, мужчина, болезни себе ищете?»
У заслуженной учительницы, пенсионерки Р. одна грудь, пардон, больше другой, что её, естественно, тревожит. Что же ей ответствовал врач? «Болит? Нет? Так не отнимайте время: вот когда заболит, приходите!» То есть милости просим на последней стадии, когда орган вырастет «во-о-от» таких размеров? (В письме грамотно указываются месяц, день приёма, фамилии докторов).
Сын всегда – отрезанный ломоть. Дочку растишь для себя, а сына – для двух чужих женщин. Для жены и её мамочки. Обидно и больно. «Я всегда свысока взирала на чужие свекровье-невесткины свары: фу, как мелочно, неумно, некрасиво! Зрелая, пожившая, опытная женщина не может найти общий язык с зелёной девчонкой. Связался чёрт с младенцем! С жалостью косилась на уныло покорившихся, смиренных свекрух: дескать, раз сын выбрал, что уж теперь вмешиваться… С превосходством думала: у меня-то всё будет по-другому, легко, приятно и просто.
Не дай Бог оказаться человеку в яме. В яме одиночества и отчаяния, неизлечимой болезни, пьяного забытья. Или в прямом смысле: в яме-тайнике серийного психопата-убийцы.
«Главврач провела смущённую Аню по кабинетам и палатам. Представила везде, как очень важную персону: – Практикантка, будущий врач – а пока наша новая санитарочка! Прошу любить и жаловать!..».
Иногда они возвращаются. Не иногда, а всегда: бумеранги, безжалостно и бездумно запущенные нами в молодости. Как правило, мы бросали их в самых близких любимых людей.Как больно! Так же было больно тем, в кого мы целились: с умыслом или без.
И уже в затылок дышали, огрызались, плели интриги, лезли друг у друга по головам такие же стареющие, страшащиеся забвения звёзды. То есть для виду, на камеру-то, они сюсюкали, лизались, называли друг друга уменьшительно-ласкательно, и демонстрировали нежнейшую дружбу и разные прочие обнимашечки и чмоки-чмоки. А на самом деле, выдайся возможность, с наслаждением бы набросились и перекусали друг друга, как змеи в серпентарии. Но что есть мирская слава? Тысячи гниющих, без пяти минут мертвецов бьют в ладоши и возвеличивают другого гниющего, без пяти минут мертвеца.
Невыдуманные рассказы о девочках, девушках, женщинах. Одна история даже с криминальным налётом.
В городе появляется новое лицо: загадочный белый человек. Пейл Арсин — альбинос. Люди относятся к нему настороженно. Его появление совпадает с убийством девочки. В Приюте уже много лет не происходило ничего подобного, и Пейлу нужно убедить целый город, что цвет волос и кожи не делает человека преступником. Роман «Белый человек» — история о толерантности, отношении к меньшинствам и социальной справедливости. Категорически не рекомендуется впечатлительным читателям и любителям счастливых финалов.
Кто продал искромсанный холст за три миллиона фунтов? Кто использовал мертвых зайцев и живых койотов в качестве материала для своих перформансов? Кто нарушил покой жителей уральского города, устроив у них под окнами новую культурную столицу России? Не знаете? Послушайте, да вы вообще ничего не знаете о современном искусстве! Эта книга даст вам возможность ликвидировать столь досадный пробел. Титанические аферы, шизофренические проекты, картины ада, а также блестящая лекция о том, куда же за сто лет приплыл пароход современности, – в сатирической дьяволиаде, написанной очень серьезным профессором-филологом. А началось все с того, что ясным мартовским утром 2009 года в тихий город Прыжовск прибыл голубоглазый галерист Кондрат Евсеевич Синькин, а за ним потянулись и лучшие силы актуального искусства.
Семейная драма, написанная жестко, откровенно, безвыходно, заставляющая вспомнить кинематограф Бергмана. Мужчина слишком молод и занимается карьерой, а женщина отчаянно хочет детей и уже томится этим желанием, уже разрушает их союз. Наконец любимый решается: боится потерять ее. И когда всё (но совсем непросто) получается, рождаются близнецы – раньше срока. Жизнь семьи, полная напряженного ожидания и измученных надежд, продолжается в больнице. Пока не случается страшное… Это пронзительная и откровенная книга о счастье – и бесконечности боли, и неотменимости вины.
Книга, которую вы держите в руках – о Любви, о величии человеческого духа, о самоотверженности в минуту опасности и о многом другом, что реально существует в нашей жизни. Читателей ждёт встреча с удивительным миром цирка, его жизнью, людьми, бытом. Писатель использовал рисунки с натуры. Здесь нет выдумки, а если и есть, то совсем немного. «Последняя лошадь» является своеобразным продолжением ранее написанной повести «Сердце в опилках». Действие происходит в конце восьмидесятых годов прошлого столетия. Основными героями повествования снова будут Пашка Жарких, Валентина, Захарыч и другие.
В литературной культуре, недостаточно знающей собственное прошлое, переполненной банальными и затертыми представлениями, чрезмерно увлеченной неосмысленным настоящим, отважная оригинальность Давенпорта, его эрудиция и историческое воображение неизменно поражают и вдохновляют. Washington Post Рассказы Давенпорта, полные интеллектуальных и эротичных, скрытых и явных поворотов, блистают, точно солнце в ветреный безоблачный день. New York Times Он проклинает прогресс и защищает пользу вечного возвращения со страстью, напоминающей Борхеса… Экзотично, эротично, потрясающе! Los Angeles Times Деликатесы Давенпорта — изысканные, элегантные, нежные — редчайшего типа: это произведения, не имеющие никаких аналогов. Village Voice.
Ольга Брейнингер родилась в Казахстане в 1987 году. Окончила Литературный институт им. А.М. Горького и магистратуру Оксфордского университета. Живет в Бостоне (США), пишет докторскую диссертацию и преподает в Гарвардском университете. Публиковалась в журналах «Октябрь», «Дружба народов», «Новое Литературное обозрение». Дебютный роман «В Советском Союзе не было аддерола» вызвал горячие споры и попал в лонг-листы премий «Национальный бестселлер» и «Большая книга».Героиня романа – молодая женщина родом из СССР, докторант Гарварда, – участвует в «эксперименте века» по программированию личности.