Легкая корона - [45]

— Ты себе не представляешь, как он рвал и метал там по телефону. — Марина засмеялась.

— Слушайте, у меня мысль! Познакомьте меня с Лехой, может, я смогу через него договориться об интервью с «Алисой» и Кинчевым? Круто будет, а? — Я представила, как удивлю Громова, когда покажу ему такой материал: типа, смотри, какая я крутая, все сама сделала, без твоей помощи!

Сказано — сделано, Глеб повел меня наверх знакомиться. Мы позвонили в обгоревшую дверь. Открыл нам Леха.

— А, Глеб, проходи.

— Это Алиса, я тебе о ней рассказывал. Рок-журналистка, пишет в «Юности», — представил меня Глеб.

— Ну, проходите на кухню. Божена сейчас придет.

Вся кухня оклеена фотографиями — на них Божена с Лехой, с Кинчевым, с Башлачевым, все молодые, веселые, с сигаретами и бутылками в руках. Ни следа от прежней мрачности.

— А мне, собственно, Божена не очень нужна. Я к тебе пришла поговорить про «Алису». Мне в редакции… — Но не успела я закончить предложение, как в кухню ворвалась Божена.

Если бы взгляд мог испепелять, то осталась бы от меня только жалкая кучка пепла.

— Божена не нужна?! — возопила она.

Все попятились на пару шагов назад.

— У меня в доме — я… НЕТ? Это кто? — обращаясь к Лехе и тыча в меня пальцем.

— Она журналистка, Глеб сказал… — пытается оправдаться Леха.

— Никаких журналистов у меня в доме! Я не позволю всяким журналистам оскорблять меня в моем же доме! Я журналистов не приглашала! Все, до свидания! Попрошу покинуть мой дом. — И она очень убедительно указала мне на дверь.

Я ретировалась, поджав хвост, и пошла к Марине, а Глеб остался объясняться.

— Ну, она такой скандал устроила Лехе! — рассказал он, вернувшись домой. — Думал, она его прибьет. И меня заодно. Она и на меня наехала, что я каких-то баб вожу, когда у меня жена с ребенком. Не понравилась ты ей по-крупному.

— Надо было ей сказать, что ты — моя подруга. Что мы с тобой к ней приходили в восьмом классе, — сказала Марина.

— Это ее переклинило от упоминания «Алисы». Она Кинчеву зверски завидует. Все время поливает его, что он неталантливый, не разбирается в роке, что у нею только поза и самомнение. А тут ты приходишь, «мне Божена не нужна»… — Глеб противным голосом передразнил мою интонацию.

Я была убита.

— Да она отходчивая. Я ей все объясню, — сказала Марина.

— Ладно, кончай переживать. Мы все утрясем. Пойдем лучше, я тебе покажу штаны, которые я себе сшил. — Глебу стало меня жалко.

— Чего? — я удивилась.

— Глеб решил, что он будет шить, — пояснила Марина.

— Я прекрасно шью. Давай я тебе покажу. — И он потащил меня в комнату показывать штаны.

Через несколько дней, после раунда челночной дипломатии, мне было разрешено подняться наверх. На этот раз Глеб со мной не пошел. Я поднималась два лестничных пролета от Марининой квартиры до Божениной как на Голгофу. Открыла Божена. Она была пьяная и добрая.

— Привет, — она улыбнулась. — Проходи.

Я вошла, повесив голову.

— Божена, ты меня извини. Глупо получилось, я не хотела тебя оскорбить или обидеть, — начала я.

— Да ладно, проехали. Чего тут говорить? Пойдем в комнату.

Перед журнальным столом, заставленным бутылками, стояли диван, кресло и пара стульев, на которых сидели несколько Божениных друзей. Несмотря на весьма ранний час, они были хорошо упитые — хотя, может быть, просто так и не просохли с вечера накануне. Пустые бутылки стояли под столом и вдоль стен.

— Наливай себе, — предложила Божена, наполняя свой стакан, — у меня скоро свадьба, вот отмечаем.

— Поздравляю, — сказала я, тоже налила себе полный стакан и залпом выпила.

— Леха на репетиции. Так ты журналистка?

— Ну, типа того, я иногда пишу в «Юности», ну и в… разных местах.

— Это хорошо. Так что, ты хочешь взять интервью у Кинчева, что ли?

Я смущенно пожала плечами.

— Я вот что тебе скажу. Когда им Леха рассказал, что есть журналистка, которая хочет взять интервью у Кинчева, ребята сказали: «А зачем ему? У него уже Аня берет», и все ржали, как будто это лучшая шутка в мире. Ну, Аня — это его новая девушка, он же от жены ушел. — Она налила себе и выпила. — Ты понимаешь? У них такой подход. К женщинам, девушкам — только ебаться. Даже про его официальную девушку они вот так говорят. Даже если ты НЕ — они все равно будут думать, что ДА. Что тебе только это надо. А оно тебе нужно — такое отношение?

Один из ее друганов скрутил косяк, затянулся и передал по кругу. Я больше не была восьмиклассницей, я была рок-журналисткой, поэтому Божена не отослала меня домой, как в прошлый раз.

Когда Леха пришел с репетиции, мы были все упившиеся и укуренные. Я, по крайней мере, была. Лехе надо было нас догонять, чем он сосредоточенно и занялся. Поставили музыку на полную громкость, Guns N' Roses, «Knockin' on Heaven's Door».

Леха внимательно слушал. Когда песня закончилась, он поставил ее во второй раз, потом в третий.

— Мне не очень нравится, как он поет, — сказала наконец Божена, — кричит, но без души. Он не понимает, что поет.

— Он песню написал, он знает, как ее петь, — ответил Леха.

— Кто написал? — взвилась Божена.

— Ну, Аксел или Слэш. Кто у них там пишет.

— Нет, Алиса, ты слышишь? Да это же песня Боба Дилана! Эти Ганс — анд — Роузез сделали сраный кавер, чтобы такие дураки думали, что это их песня. И это ведущий русский гитарист ведущей нашей рок-группы! Который ни хуя не знает, что «Knockin' on Heaven's Door» — песня Дилана! Это пиздец!