Легионы огня: из темноты - [42]

— Это потому что вы не являетесь нашими пешками, — сказал им Финиан. — Вы делаете то, что вам хочется, когда и где вам хочется. Но вы, тем не менее, по-прежнему не склонны следить за своей спиной, — и он указал на мертвого дракха. — Вот доказательство.

— Только не думайте, что мы всегда будем это делать, — предупредила Гвинн. — Ваш безграничный энтузиазм препятствует этому. К тому же, у нас много других дел. Так что, советую вам не злоупотреблять нашим терпением…

— Потому что вы вспыльчивы и скоры на расправу? — спросил Вир. Когда Гвинн удивленно кивнула, Вир объяснил: — Однажды Лондо передал мне то, что сказал ему один техномаг много лет назад.

— Ничего не изменилось, — сказал Финиан.

Чувствуя, что разговор несколько отклонился от темы, Вир твердо сказал:

— Ладно, вот что нам нужно сделать. Все вы кого-нибудь да знаете из Домов. Поговорите с ними. Будьте внимательны. Не спускайте глаз с любого из тех Домов, с которым у нас нет связей. Дурла собирается применить к ним более жесткие меры, чем раньше. Он намерен полностью подчинить их себе, или полностью уничтожить. Нам нужно, чтобы они увидели альтернативу. Чтобы они поняли, что их не так просто сокрушить.

К тому же, мы будем продолжать наносить удары по их основным точкам.

Осторожно переправляя материалы через Вавилон 5, я использовал станцию в качестве перевалочного центра для отдельных компонентов взрывчатки, так, чтобы никто не смог проследить связь между всеми устройствами.

Вир объяснил, какую огромную работу должно проделать сопротивление, чтобы выжить. Техномаги молча слушали его, кивая в знак согласия. Наконец, Вир сказал:

— Итак… есть какие-нибудь вопросы?

— Да. У меня есть вопрос, — сказал Ренегар.

Вир выжидающе посмотрел на него.

— Мы должны победить? — спросил он.

Вир ответил немедленно:

— Да. И не только победить… мы должны уничтожить дракхов. Вы видели лицо врага, — и он указал на лежащего дракха. — Их можно победить. Их можно уничтожить. Они могут умереть. А раз так, то мы можем напасть на них и убить.

И мы это сделаем. Но потребуется много сил, чтобы избавить Приму Центавра от этого… от этой раковой опухоли, которая пожирает наши души. Вот чем должно заниматься наше подпольное движение.

— Учитывая то место, где мы встречаемся, — сказал Ади, оглядываясь, — я бы сказал, что слово «подпольное» тут весьма уместно.

Это вызвало совершенно необычную для всех собравшихся реакцию: громовой хохот. На мгновение они почувствовали, что это не тайное совещание отчаявшихся борцов за свободу, а просто дружеская встреча. Ренегар подумал о том, что бы случилось, если бы им представилась возможность жить относительно нормальной и скромной жизнью. И он высказал эту мысль вслух.

Вир скептически посмотрел на Ренегара и ответил:

— Ренегар… если бы ты жил нормальной и скромной жизнью… то ты бы не знал, что с этим делать.

Ренегар, задумался насчет этого, а потом кивнул.

— Скорей всего, ты прав. Но… — добавил он, — разве это плохо… иметь такую возможность?

Вир ничего не ответил на эти слова.

Из дневников Лондо Моллари

Датировано (по земному календарю, приблизительно) 24 сентября 2276 года.

Историкам на заметку: хотя центаврианский год отличается от земного года, мы, чтобы не запутать земных читателей, взяли на себя смелость вольно подкорректировать дату и отразили ее соответственно земному времени, основываясь на том, что Лондо ссылался на годовщину встречи с Г'Каром.

Центаврианскому Историческому Обществу известно о том, что покойный император относился к жителям Земли с огромной симпатией, и нам кажется, что он одобрил бы наши попытки убрать все то, что может вызвать затруднения у наших читателей. Если же среди вас есть сторонники хронологической точности, то мы благодарим вас за вашу снисходительность.

Г'Кар, как всегда, остановился на пороге. Прямой, высокий, взгляд устремлен вперед. И я, сидя за другим концом стола, как обычно, жестом попросил его войти.

— Думается мне, — сказал я ему, когда он вошел в комнату, — что спустя столько лет, тебе уже не нужно соблюдать все эти церемонии.

— Церемонии, Ваше Высочество, это все, что у нас есть. Без них вы будете просто странно одетым центаврианином, одежды которого слишком легко запачкать.

— Знаешь, что мне в тебе нравится, Г'Кар? Ты меня смешишь.

— Но сейчас же вы не смеетесь.

— Ну, ты не настолько мне нравишься. Садись, садись, — он никогда не садился, пока я не просил его об этом. Думаю, что он рассматривал это как своего рода странную игру. — Итак… как прошел твой сегодняшний день, Г'Кар?

— Так же, как и прошлый день и, подозреваю, Лондо, что завтра все будет точно так же. Если, конечно, сегодня вам не вздумается меня казнить.

— Почему именно сегодня? — спросил я. Я махнул слуге, приказывая ему принести новую бутылку вина, и тот отправился за ней.

— А почему бы и не сегодня? — возразил он. — Рано или поздно я перестану вас забавлять, и тогда… — он пожал плечами и провел рукой по горлу.

— Вот как ты думаешь, Г'Кар? Что я вижу тебя только таким? Только как «забаву»? — и я разочаровано покачал головой. — Какая трагедия.

— Перед прочими трагедиями вашей жизни, Лондо, трагедия моего мнения меркнет.