Легионеры - [6]

Статья 6

Поставленная задача для тебя священна, ты выполняешь ее до конца и, если необходимо, в операциях, с риском для своей жизни.

Статья 7

В бою ты действуешь бесстрастно и без ненависти, ты уважаешь своего поражённого противника, ты никогда не оставляешь ни своих убитых, ни своих раненных, ни своё оружие.

Глава 1 ПЕДИАТР

Ошалевшая от жары муха подлетела к еще не загаженной ее сестрами люстре, сделала вокруг нее несколько вынужденных, проверочных кругов. Вдруг, неожиданно в первую очередь для себя самой, грозно загудев и уверенно разогнавшись, долбанула головой в оконное стекло. Стекло выдержало. Мухе от этого прискорбного факта стало обидно.

Жалуясь и причитая на несправедливости этого мира, она растерянно и недовольно загудела: «За что боролись на куче дерьма? Почему солнце светит для других?»

Она опять подлетела к центру комнаты, как бы рассчитывая угол и скорость атаки. Усилив громкость полета на максимально возможную, добавила обороты во все работающие системы… и еще раз, бесстрашно бросилась в атаку на стекло. Н-да… И на этот раз ничего не получилось.

Башка и без отсутствия мозгов, гудела раненым паровозом. Переносчик возбудителей инфекционных заболеваний, решился на довольно нестандартный ход. В своих попытках преодолеть стеклянную преграду была взята длительная и тягостная пауза. Муха удобно, вниз крыльями, расположилась на потолке. Безотчетное чувство тревоги заставляло ее задуматься, где здесь фас, а где профиль? Что-то тянуло ее из помещения, в котором она находилась? Что-то заставляло ее, как можно быстрее отсюда убраться?

Вполне возможно, что ей пришло время подкрепиться, а может быть совсем наоборот, в целях поддержания биологического равновесия в природе, самой стать чьим-то кормом. Придумывать и спорить по этому поводу бесполезно, так как за долгое время эволюции, окружающий мир все сам отрегулировал. Но то, что ее действиями руководили не разум, это точно. Ничего не поделаешь — существо низшего порядка. Однако, дело то, по большому счету и не в ней. Но, все по порядку.

* * *

С потолка, по мнению мухи была видна совершенно роскошная обстановка комнаты, больше напоминающая средних размеров зал. Вон там, слева — на подставке стояла гитара, у стены — большая картина изображающая книжный шкаф доверху набитый книгами. У противоположной стены — журнальный столик, со стоящими по бокам креслами. На столике, чуть мерцающий экраном монитора… Нет, не бутылка… Компьютер. Муха присмотрелась. Ба! Да это ноутбук, из последних. «Уважаю» — сказала она вслух, и при этом ничего не подумала.

Сидящий в кресле мужик, если бы искренне захотел, мог вместе с ней разделить восторг от обстановки, в которой они, вместе с мухой находились. Однако, даже если бы его искреннее желание пришлось измерять гектопаскалями или, скажем сантиметрами, ему бы это все равно не помогло. Чуть выше надбровных дуг, точно по середине, у него во лбу имелось очень аккуратное отверстие круглой формы. «Эти люди такие странные существа. Понаделают себе дырок в разных местах и сидят без дела» — не зло и без удивления выразилась муха.

Она продолжала свой ленивый осмотр. Взгляд заскользил к затылку непонятного человеческого существа. Внезапно, ее охватила необъяснимая радость. Она наконец-то поняла, почему стекло не хотело ее отсюда выпускать. Как бы это поточнее сказать? Пришло время предвкушения и реального наслаждения полезной, свежайшей жратвой…

Затылка у сидящего в кресле, как такового не наблюдалось вовсе, а было, к радости насекомого, кашеобразное кровавое месиво. Которое, не торопясь, мягко и с пузырями, съезжало сидящему на плечи. От внезапно охватившего ее чувства нахлынувшего счастья, муха радостно зажужжала и стала беспорядочно и громко летать по комнате.

* * *

— Тише, ты, дура, — услышала муха от появившегося со стороны кухни, что-то пережевывающего грубого субъекта.

К тому времени она уже свыклась с мыслью, что у каждого из этих существ во лбу должна быть дырка. Поэтому отсутствие таковой у вошедшего, ее озадачило. Сев на лоб сидящему в кресле, она хотела всего лишь убедиться в наличии отверстия. А вот у вошедшего, явно сработал приобретенный с детских лет, условный рефлекс по поводу мух. Полотенцем, которое было в его руке, он размахнувшись, точно попал по мухе. Чье упитанное тельце размазалось на лбу задумчивого человека с дыркой.

Так не стало мухи.

Эпитафией для нее, безвременно ушедшей от нас, от руки безжалостного убийцы, были следующие строки: «Здесь покоится обычная бляха-муха, которая по настоящему любила людей».

Труп. На нем еще один — размазанный в грязь. Грустно все это, господа.

* * *

— Вот падлы, — брезгливо подумал душегуб, присаживаясь перед креслом на корточки и с интересом разглядывая «задумчивого» гражданина N. — Этот жмурик, не так давно с комфортом расселся, а их уже полным полно. Мозги с кровью начинают остывать. Интересно, а если бы сейчас был мороз, они бы дымились? Ладно. Пойду посмотрю, может у этого борова, кроме чипсов и огуречного рассола еще что-нибудь из жратвы есть?

— Все таки, Бетховен сукой оказался, — с тоской думал он, по пути на кухню. — А ведь обещал, мамой клялся. «Наколка верная. Делов на пять минут. Только заскочишь, возьмешь сейф и все». Деньги — мне. Ему за наколку, только бумаги, которые там окажутся.