Легион Видесса - [9]

— Когда предполагается начать летнюю кампанию? — спросил Туризина кто-то из офицеров.

— Я собирался начать ее несколько месяцев назад, — зло ответил император. — Ономагул украл у меня это драгоценное время, чтоб ему гнить в аду Скотоса! Во время мятежа погибло столько хороших людей! Гражданская война обходится стране ровно в два раза дороже обычной.

— Более чем справедливо, — пробормотал Гай Филипп, вспоминая свою юность, борьбу за власть между Марием и Суллой, не говоря уж о союзнической войне, в которой римляне выступили против италийцев. Повысив голос, старший центурион заговорил с Гавром: — Несколько недель назад мы были не готовы, это правда.

— Даже вы, римляне? — спросил император. В его голосе прозвучало искреннее уважение. Легионеры многому научили видессиан. И особенно — тому, как подготовиться к походу за несколько минут.

Туризин задумчиво поскреб бороду.

— Всем — восемь дней на подготовку, — сказал он наконец.

Несколько офицеров громко застонали. Намдалени по имени Клосарт Кожаные Штаны закричал:

— Потребуй тогда уж заодно и луну с неба!

Но Аптранд яростным взглядом буквально пригвоздил своего соплеменника к месту. Когда император вопросительно взглянул на хмурого командующего войсками намдалени, тот лишь коротко кивнул. Император ответил удовлетворенным кивком: слово Аптранда крепко.

Гавр даже не утруждался спрашивать римлян. Скавр и Гай Филипп обменялись многозначительными улыбками. Они могли выступить и через четыре дня и хорошо знали это. Приятно видеть, что и император знает это.

Когда совет закончился и офицеры стали расходиться, Марк задержался, надеясь, что ему удастся перекинуться парой слов с Алипией Гаврой. В полном условностей этикета Видессе такая возможность представлялась ему не слишком часто. Но Скавра остановил Метрикий Зигабен, когда они вместе подходили к полированным бронзовым дверям Палаты Девятнадцати лож.

— Надеюсь, ты доволен жрецом-целителем, которого я к тебе направил, — произнес видессианский офицер.

В любом другом случае Скавр отделался бы вежливыми словами благодарности. В конце концов, Зигабен пытался сделать одолжение ему и его солдатам. Но при виде Алипии, уходящей вместе со своим дядей в сторону личных покоев императорской семьи, Марк так разозлился, что допустил совершенно излишнюю откровенность.

— Ты не мог найти жреца, который не пил бы, как пивная бочка?

Красивое лицо Зигабена окаменело.

— Прости, — вымолвил он. — С твоего позволения…

Он слегка наклонил голову и вышел.

К Марку подошел Гай Филипп.

— Как тебе удалось наступить ему на больную мозоль? — спросил он, наблюдая за деревянной походкой удаляющегося офицера. — Только не говори мне, что сказал ему правду!

— Боюсь, именно так, — признал трибун.

Вряд ли можно допустить большую ошибку, общаясь с видессианином, подумал он.

* * *

Суматоха, которая всегда сопровождает начало похода, не помешала легионерам, как обычно, каждое утро проводить на тренировочном поле. Когда в один из таких дней они вернулись в казарму, Марк вдруг обнаружил, что она не прибрана и беспорядка в ней куда больше, чем обычно. Даже во время подготовки к кампании Марк не спускал солдатам безалаберности. Совсем не похоже на римлян бросать работу, даже такую обыденную и скучную, как уборка.

Скавр нашел дежурных стоящими плечом к плечу на солнцепеке у стены. Марк уже набрал в грудь побольше воздуха, чтобы как следует обругать лентяев. Однако его опередил Стипий. Жрец с немалыми удобствами расположился в тени одного из апельсиновых деревьев, что росли вокруг жилища легионеров.

— Что это вы делаете, несчастные варвары? Не дергайтесь! Немедленно встаньте, как я вас поставил! Я едва начал наброски!

Скавр напустился на жреца.

— Кто дал тебе право, негодяй, отрывать моих солдат от нарядов?

Стипий вышел из тени и прищурился на ярком солнце. В руке он держал несколько листов пергамента и кусок угля.

— Что, по-твоему, важнее, — требовательно произнес он, — жалкие заботы о бренной и преходящей жизни или бессмертная слава Фоса, да продлится она вечно?

— Бренная и преходящая жизнь — единственное, что я знаю, — возразил трибун.

Стипий даже отступил на шаг в ужасе, словно столкнувшись с диким зверем. Он обвел знак Фоса вокруг сердца и быстро пробормотал молитву, отвращая от себя святотатство Марка.

Скавр понял, что в своей откровенности зашел слишком далеко. Этого ни в коем случае нельзя делать. В Видессе, где религия пропитывает все сферы жизни, подобный ответ мог вызвать настоящий бунт.

Трибун проговорил более мягко:

— Насколько мне известно, ни один из этих солдат не придерживается веры Фоса.

Он бросил быстрый взгляд на Пулиона и Ворена, которые закивали, явно раздираемые на части противоречивыми приказаниями Стипия и Скавра.

Марк повернулся к жрецу.

— А если они действительно язычники, то какое тебе до них дело?

— Правильный вопрос, — нехотя согласился Стипий. Он по-прежнему смотрел на трибуна с неприязнью. — Души этих еретиков, несомненно, попадут под лед Скотоса. Однако их лица могут, тем не менее, послужить Фосу. Они достойны быть запечатленными. Я тут подумал: наружностью они напоминают святых Акакия и Гурия. Оба этих святых тоже не носили бород.