Легион Проклятых: Омнибус - [11]

Вефесда стала собирать разбросанные свечи.

— Только потому, что он является тем, кем ты не станешь никогда, — прошептала она.

— Что ты сейчас сказала? — рявкнул Орен, его глаза налились кровью, а щеки покраснели.

Он приблизился к ней и угрожающе завис над сгорбленной фигуркой Вефесды. Енох прекратил бриться и что-то пробормотал. Орен не двигался, его грудь бешено вздымалась, а в глазах застыла ярость.

— Однажды, — проговорил он сквозь стиснутые зубы, — я хотел стать ангелом Императора и вырваться из этого болота. Но затем я понял, что в сто раз лучше служить единственному воину — Кнуту. Сдирателю, которому нет равных. Но сейчас все изменилось. Наш господин — фальшивый пророк. Падший ангел. Он покрыт кровью его братьев, которых он, возможно, убил сам. Мы наказаны. Тьма поглотила нас всех. Но знай одно, сестра, если бы я был Кнутом, я бы никогда не отдал бы Штигмартир так легко.

Из дальнего конца транспортного отсека раздался рев. Полубог требовал внимания. Старый Енох ускорился, стараясь поскорее завершить процесс бритья, а Орен отвернулся от сестры. Сенешаль умыл лицо водой и протер его сухим полотенцем. Он повернулся к Вефесде и одарил ее суровым взглядом. Швырнув ей в лицо полотенце, старик пробормотал слова отвращения и поплелся за Ореном, оставив дочь одну в окружении баночек и свечей.

Глава 2 Стигмученик

— Хватит! — голос Эзраки разнесся по всему пениториуму «Шрама», одновременно с треском плети.

Личные сервы Керша остановились, услышав команду апотекария. Орен колебался, побелевшие пальцы крепко стискивали рукоять «очистителя», окровавленная плеть валялась на полу, позади него. Старый Енох смотрел на своего господина, пока черты лица Керша постепенно расслаблялись, а глаза медленно открывались. Кнут бросил на сенешаля злобный взгляд. Старый Енох принялся бормотать что-то Орену, пытаясь донести до него недовольство Керша. Грудь ликтора тяжело вздымалась. Орен аккуратно свернул плеть и передал ее отцу для очищающих процедур и консекрации. Керш убрал ладони с холодной поверхности усиленного амрмапласта. Несмотря на то, что защитные пластины были плотно закупорены, оставалась небольшая щель, за которой виднелась пустота. Кнут повернулся к апотекарию, своей изодранной спиной — к щитам. Эзраки покачал головой, выражая недовольство порезами на теле космического десантника.

— Во имя Эскары, что ты делаешь? — произнес апотекарий.

Броня Эзраки была забрызгана кровью, в руке он держал свой белый шлем.

— По-моему я рекомендовал отдых, а не самоубийство.

— Я не должен слышать о своем позоре от посторонних, — произнес Керш, глядя на апотекария, но кивая на Еноха. — Я слышал, как смертный говорил, что плоть Дорна подвела их, их хозяина и господина их хозяина.

Эзраки замедлил шаг.

— Я сожалею об этом, — наконец произнес он. — В последнее время на меня навалилось слишком много работы. Я надеялся провести церемонию в… подходящий момент. Но ты, несмотря на мои распоряжения…

— Я слишком сильно пал перед собой, — рявкнул Керш, — и моими братьями, и я не уверен, что заслуживаю жизни.

Апотекарий ткнул пальцем в сторону Керша.

— Не относись с таким пренебрежением к этому божественному инструменту, так как это тело не принадлежит ни тебе, ни твоим братьям, — угрожающе начал Эзраки. — Твоя душа принадлежит Императору, а плоть — Рогалу Дорну, как ты правильно выразился. Лишь смерть от руки врага допустима для таких, как мы.

— Эта плоть нуждается в очищении. Я должен найти себя и вновь ощутить присутствие примарха.

— Ты был един с Тьмой, — запротестовал Эзраки. — Ты был облачен в доспехи Дорна, видел галактику его глазами, чувствовал пустоту в его сердце. Кто-то скажет, что ни один ныне здравствующий Сдиратель не знал своего отца лучше.

— Что со Стигмучеником? — спросил Керш. — Где сейчас священный стяг Ордена?

— Он потерян… — прогремел голос позади Эзраки. — Как и ты.

Еще один Сдиратель вошел в пениториум. Он был раздет по пояс, как и Керш, и его сопровождали трио сервов Ордена. Он был ветераном, и его плоть была тому свидетельством. На брови виднелись штифты за верную службу, а на шее болталось ожерелье из зубцов цепного меча.

— А теперь… и мы.

— Тиберий, — предупредил Эзраки.

Когда его синешаль, ликтор и очиститель прошли вперед, космический десантник повернулся, чтобы взять полотенце, висящее на крюке, на стене. Слово «авангард» было вытатуировано на его широких плечах, выдавая в нем почетного брата первой роты. Когда десантник снова взглянул на Кнута, тот отвел глаза. Еще мгновение они стояли молча, осознавая тяжесть позора, но, прежде чем продумать свой следующий шаг, Керш вызывающе взглянул на Сдирателя.

— Керш, — произнес апотекарий.

— Не жалей меня, брат, — произнес Кнут, обращаясь к Тиберию.

Свежая кровь капала на пол со спины космического десантника. Вефесда попыталась подойти к Кершу, чтобы промыть раны.

— Назад… — прорычал Кнут, заставив очистителя бросить полотенце и отойти от него на безопасное расстояние.

Эзраки наблюдал за приближающимся Тиберием, в его глазах читалась неуверенность. Керш также сделал несколько шагов, подняв полотенце, чтобы стереть пот со лба.