Легион хаоса - [4]

Я заморгал глазами, попытался встать и одновременно отдернуть руку, чтобы страшная боль наконец прекратилась, но не смог сделать ни того, ни другого. Кто-то мягко оттолкнул меня назад и бережно, но крепко взялся за мое правое запястье. В моих висках отдавалась тупая боль, пульсирующая в одном ритме с ударами моего сердца.

— Лежите спокойно, — произнес чей-то голос. — Это продлится недолго.

Я повиновался, сжал зубы и открыл глаза, лишь когда новая, резкая боль пронзила мою руку.

Я лежал на кровати в своем номере. Ставни были открыты, и солнечный свет болезненно ярко бил в глаза. Поэтому в первый момент я увидел человека, сидевшего рядом со мной на краю кровати, лишь как размытую тень на фоне ярко освещенного окна.

Боль в руке внезапно прекратилась, а грохот молота под моей черепной коробкой снизился до терпимого уровня. Мелькавшая перед взором пелена рассеялась.

Мужчина отпустил мою руку, выпрямился и улыбнулся. И тогда я узнал его.

Это был тот самый незнакомец, который появился в самый последний момент и вытащил меня из шахты. Его светлые, доходившие почти до плеч волосы и лицо с тонкими чертами я увидел, прежде чем сознание покинуло меня.

Я еще раз попытался сесть, и на этот раз мой спаситель не препятствовал этому.

— Вы… вы спасли мне жизнь, — сказал я смущенно и почему-то снова почувствовал легкий страх. По мере того как из головы уходила тупая, давящая боль, ко мне возвращались воспоминания.

Непроизвольно я повернул голову и посмотрел на дверь ванной комнаты. Она снова была закрыта, но широкая трещина, как огромная пасть, нахально ухмылялась мне. У меня по спине пробежала дрожь.

Незнакомец проследил за моим взглядом, а когда я вновь посмотрел на него, то заметил в его глазах странную смесь приветливости и озабоченности.

И вообще он производил впечатление очень кроткого человека. Его лицо было нежным, как у девушки, а взгляд удивительно мягким. В первый момент я принял его за мальчика лет семнадцати, может быть, восемнадцати лет. Но потом я заметил у него тонкие морщинки возле рта, а заглянув в его глаза, понял, что он был старше меня. На вид ему можно было дать лет двадцать.

Внезапно я осознал, что слишком пристально рассматриваю своего спасителя. Я смущенно опустил взгляд и попытался встать с кровати. От неожиданного движения мои мышцы пронзила сильная колющая боль.

Мой взгляд скользнул по обнаженной кромке правой штанины, что тут же заставило меня вспомнить о страшной боли и о невыносимом смраде горелого мяса.

Я испуганно наклонился вперед, засучил штанину и осмотрел свою ногу.

Кожа под обуглившимся материалом брюк оказалась невредимой и розовой, как у новорожденного. Несколько секунд я, не веря своим глазам, смотрел на ногу, потом выпрямился, рывком поднес к глазам правую ладонь и повернул ее.

На моем запястье виднелась лишь тонкая красная линия меньше царапины. От раны, которую нанесла моей руке щепка, не осталось и следа.

Все еще не веря собственным глазам, я опустил руку и широко раскрытыми глазами посмотрел на моего спасителя.

— Что… что вы… сделали? — выдавил я из себя. По лицу моего визави пробежала быстрая, почти озорная улыбка.

— Ничего такого, чего вам следовало бы бояться, — ответил он. — Вы довольно серьезно поранились. Я должен был вам помочь.

— Но это… — я запнулся, поочередно посмотрел на свою руку, а затем на ногу и недоверчиво покачал головой. — Но это же невозможно! — прошептал я. — Это же настоящее чудо!

— С этим словом следует быть поосторожнее, — сказал мой спаситель, и в его голосе прозвучала странная серьезность, которую я не мог себе объяснить. — Я не сделал ничего такого, что нельзя было бы объяснить. Но это будет слишком сложным, если я попытаюсь сделать это прямо сейчас. Вы впервые в этом городе?

Прошло несколько секунд, прежде чем мне удалось проследить за ходом его мысли.

— Да, — ответил я. — Я… прибыл сегодня утром. Как вы догадались?

— Я видел ваш багаж, — ответил мой собеседник. — Но я спрашиваю себя, почему вы не поселились в гостинице? Судя по вашей одежде, вряд ли вам необходимо спать в заброшенном доме. Или вы скрываетесь?

— Но я же и так нахожусь в го… — начал я, но тут же запнулся и с внезапно охватившим меня страхом огляделся. До сих пор я был слишком растерян и оглушен, чтобы действительно обратить внимание на окружавшую меня обстановку.

Я находился в своем гостиничном номере, как я уже и говорил, и в то же время — нет. Помещение, в котором мы находились, было тем же самым. Но как же оно изменилось! Серые и совершенно запущенные стены, повсюду болтаются куски отклеившихся обоев. Во многих местах сквозь них проглядывала голая штукатурка или серая, изъеденная плесенью кирпичная кладка. Пол провалился, доски вздулись и треснули от старости, а через незастекленные окна внутрь врывался ветер. Кровать, на которой я очнулся, представляла собой настоящую развалюху. Скособочившись, как потерпевший крушение корабль, она стояла всего лишь на трех ножках и была прикрыта истлевшими, серыми лохмотьями.

Я озадаченно посмотрел на своего спасителя.

— Но это же… невозможно, — пробормотал я. — Эта комната была… была в полном порядке, когда я поднялся наверх.