Легион Фалькенберга - [29]

— Пора грузиться, — сказал Фалькенберг.

Я кивнул и допил кофе. Хороший кофе. Может, последний в моей жизни. Несомненно, не все из нас вернутся. Фалькенберг потрепал меня по плечу. — Вы их удивите до чертиков, Хэл. Давайте начинать.

— Хорошо.

Но как бы я хотел, чтобы ты отправился с нами.

Я отыскал центуриона Либермана. После инструктажа у Фалькенберга мы провели вместе несколько часов, и я был уверен, что могу рассчитывать на него. Либерман был ростом с Фалькенберга, жилистый и худой. Ему примерно сорок пять лет, и на шее у него шрамы. Они уходят под рубашку. В свое время ему пришлось пережить много регенерационных хирургических операций.

На его форменной рубашке нашивки в два ряда. Из его досье я знал, что их гораздо больше, просто он не все носит.

— Начинайте погрузку, — распорядился я.

— Сэр. — Говорил он негромко. Но голос его разносился по всему складу. — Первый и второй взводы роты А — занять позицию на платформах «небесных якорей»!

Люди уселись на оборудование. На платформах стало тесно. Я поднялся с одной из групп, а Либерман пошел на вторую платформу. Я предпочел бы быть в вертолете, вести его или сидеть рядом с пилотом, но решил, что мне лучше быть здесь. Один вертолет вел Луис Боннимен, а второй — сержант Доти из штабного взвода.

— Мешки подготовить, — приказал оружейник-центурион Пнифф. — Приготовиться надуть первый. — Он обошел платформу, критически разглядывая тросы, которые вели к лежащей по соседству бесформенной груде. — Как будто все в порядке. Надуть номер один.

Послышалось громкое шипение, начал возникать призрачный большой мешок. Он постепенно поднимался и вскоре оказался над моей платформой. Пластик блестел в ярком свете, исходящем из глубины склада. Мешок продолжал раздуваться, стал огромным и все увеличивался — из цилиндров в него поступал сжатый гелий. Он казался больше склада, и только тогда Пнифф удовлетворился.

Хорошо, — сказал он. — Оставить. Подготовиться надуть второй.

— Боже, — сказал один из новобранцев. — Мы полетим на воздушном шаре? Да ведь у нас даже нет парашютов! Мы не можем в нем лететь!

Кое-кто поддакнул.

— Сержант Ардвайн, — сказал я.

— Сэр!

Больше я ничего не произнес. Ардвайн выругался и перебрался к новобранцам.

— Если нет парашютов, значит, не придется прыгать, — сказал он. — А теперь заткнитесь.

Тем временем становился огромным мешок второго «небесного якоря». Он казался больше нашего, потому что его я мог видеть целиком, а наш — только как огромное раздутое чудище, висящее над нами. Заработали винты вертолетов, машины начали подниматься. Один оказался прямо над нами. Второй остановился над другим «небесным якорем». По сравнению с огромными мешками вертолеты казались карликами.

Вертолеты висели над мешками. Вверху их экипажи проверяли крепления. В наушниках своего шлема я слышал их доклады. Наконец все доложили, что все в порядке.

— На борту все готовы? — спросил меня Фалькенберг. Голос его в наушнике казался совершенно лишенным эмоций. Я разглядел его у входа на склад и помахал.

— Все в порядке, сэр.

— Хорошо. Оружейник, отправляйте номер один.

— Сэр! — отозвался Пнифф, — Наземная команда, приготовиться. Отпускаем номер один.

Стоящие на земле солдаты с улыбкой перерезали крепления, удерживавшие наш дирижабль. Конечно, ничего не произошло: суть в том, что «небесный якорь» обладает почти нейтральной плавучестью, так что надувная оболочка только уравновешивает тяжесть груза. А движущую силу обеспечивают вертолеты.

Двигатели вертолетов загудели громче, и мы взлетели. Нас подхватил и сильно качнул порыв ветра. Кое-кто выругался и в ответ получил сердитый взгляд своего унтер-офицера. И вот мы уже над гаванью, поднимаемся вровень с городским утесом, а потом еще выше. Мы двинулись на север в сторону крепости, оставаясь высоко над городом, пока не добрались до северной окраины Гаррисона, а потом опустились к самой стене крепости.

Всякий наблюдатель из района гавани решит, что мы просто перевезли на утес очередную партию припасов. Наблюдатель мог бы задуматься над тем, что перевозят, но ему и в голову не придет заподозрить что-нибудь еще.

Оставив позади северную окраину города, мы продолжили движение. Здесь мы снова начали подъем и поднимались до тех пор, пока не достигли тридцати трех сотен метров.

Солдаты нервно посматривали на меня. Они наблюдали, как за нами гаснут огни города.

— Все в порядке, — сказал я. Странно, как тихо. Вертолеты летят почти неслышно, да и отделены от нас раздувшейся оболочкой. А ограждение защищает от ветра. — Всем надеть боевые шлемы.

Люди зашевелились, начали рыться в ранцах в поисках шлемов. Нас предупредили, что по платформе нельзя перемещать тяжести, и никто не хотел делать резких движений.

Я включил свой командный передатчик на малую мощность, так чтобы его нельзя было слышать дальше чем за километр. Мы плыли на высоте трех с лишним километров, и возможность подслушивания меня не беспокоила.

— Теперь вы уже догадались, что в крепость мы не вернемся, — сказал я.

Новобранцы рассмеялись. Опытные солдаты откровенно скучали.

— У нас боевое задание, — продолжал я. — Мы направляемся за двести пятьдесят километров к западу от города. Когда окажемся там, захватим прежнюю крепость СВ, закрепимся и будем ждать, пока не подойдет весь батальон и не заберет нас на базу.