Легенды варваров - [14]
— Танюш, ты куда? Щас еще на свята пойдем! — вслед прокричала Улитка.
— Та к черту эту игру! — вдруг очень громко и как то отчаянно прокричала Муравейка. Слезы… прозрачные как хрусталь… крупными каплями текли по её лицу.
— Лешк, я устала… Я хочу уйти отсюда. — Дайлинь снова и снова повторяла эту фразу, словно репетируя. Слова давались с трудом. Она понимала, какую боль может причинить этими словами дорогому человеку, но сил уже не было. Депрессия накрывала её с головой как только она заходила в игру. Раздражало и напрягало всё. И сегодня она решилась — наберется духу и скажет о своём решении. Вот сейчас… Вдох — выдох… Сейчас… Да. Сейчас.
— Леш, прости… Я ухожу. Из игры… — ну вот и всё, она произнесла это… Наташа выдохнула и почувствовала, как бешенно бьется её сердце.
— Зая… Я ждал, когда ты это скажешь… Я чувствовал это… Чувствовал, что тебе тяжелее с каждым днём. И я принял решение — я тоже ухожу… Кэм говорил очень тихо. Словно проговаривая по слогам каждое слово. Говорил так, словно не веря самому себе. Столько времени. Столько сил, нервов и денег… Нет, он не жалел ни о чем. Почти три года счастья рядом с дорогой ему женщиной. Призрачное счастье. Но время настало. Пора уходить… Пора. Как сквозь туман до него доносился голос Дайлинь:
— Спасибо за всё. Спасибо, что ты был со мной всё это время… Ты очень дорог мне… Очень — очень… Лешка… Лешенька…
— Кончится премиум и всё, офф отсюда… — как пьяный произнес Кэм…
Глава 3
— Ну чего раскисли? Всё нормально! Ну подумаешь, через несколько часов сюда явится толпа воинов, вас всех поубивают и уйдут. Вам даже больно не будет. Меня вон, Милка бить приходила. Я ей язык показывал. Ток она меня не узнала, конечно, злилась, что я не умираю так быстро, как ей бы хотелось — Театр говорил, смеясь, в обычной для него манере. Жестикулировал руками и пересыпая иногда матом. Люди в пещере немного оживились, и растерянность почти исчезла с их лиц.
— Лан, мне пора уходить. Не киснете тут — на последних словах Театр снова превратился в дракона и, шагнув к стене, растворился в камне, покинув пещеру. Василиса и Иван сидели обнявшись, и о чем то тихо переговаривались. Ваал и Хрусальный в шутку бились на мечах. Трой что — то задумчиво чертил на земле. Кит рисовал очередную картину. Вдруг по ту сторону пещеры послышался топот идущих людей. И неведомая сила подняла людей внутри пещеры, доспехи закружились в воздухе, облачая воинов. Пару мгновений и вот уже римский легион во главе с Легатом, Марком и Антонием готов сразиться со всем варварским миром. Василиса посмотрела на войско, с трудом, но узнала под забралом шлема такие знакомые лица. Выбор кому быть Легатом падал абсолютно случайно. И сегодня им был Ваал. Под маской Антония Василиса узнала Ивана и, послав ему воздушный поцелуй, обратилась в дракона и растворилась в каменных стенах пещеры. Ваал с напряжением вглядывался в темный туман. Стены вдруг разверзглись, пропуская внутрь отряд воинов варваров. И весь призрачный легион вздрогнул от волнения — столько знакомых лиц… Но словно стеклянная зеркальная стена стояла перед ними… Варвары видели перед собой римских легионеров, а легионеры видели старых давних друзей, с кем провели несколько лет в этом мире. Ваал смотрел и улыбался, там — по ту сторону стояли игроки клана «Я в Домике» там стояла Танюшка… Муравейка… Ваал видел, как Улитка начала бой. Видел, как нанося удары направо и налево, к нему пробирается Муравейка. Стоял и улыбался:
— Заразка… — еле слышно прошептал Ваал, и вдруг отчетливо донеслось в ответ:
— Сережка…
— Родная моя… — Сил не было… Ваал сорвал шлем с головы и опустился на мокрый холодный пол пещеры… Бой закончился… Туман снова разделил две стороны и накрыл потерянный легион. А когда туман снова рассеялся в пещере снова были только те, кто захотел уйти, всё бросить и забыть… Те, память о ком в варварском мире жила помимо их воли. Память жила и возвращала сюда снова и снова. В другом обличии. Реинкарнация…
— Опа! Нашему полку прибыло! — отряхивая грязь после сражения, произнес Трой, показывая пальцем в дальний угол пещеры. Все, кто пришел в себя, обернулись в том же направлении. Там, сидя на камне, мотая головой, словно от контузии, сидел… Кэм…
— И имя мне Легион! — театрально раскинув руки, прокричал Ваал.
— Ага… И будет нас становиться всё больше… И будем мы всё злее — с усмешкой сказал Иван.
— Точно! Смотрите! На стене добавились новые имена. Я смотрел и читал здесь перед боем, здесь другие имена были… — скороговоркой проговорил один из воинов.
— А ты то кто? Чет я тебя не узнаю — обратился к нему Хрустальный.
На сегодняшний день это, пожалуй, самое полное собрание моих стихов. Стихи о любви и о жизни, о дружбе и предательстве, стихи обо мне и о нас с вами.
Любовь, похожая на сон. Всем, кто не верит в реальность нашего мира, посвящается…
По некоторым отзывам, текст обладает медитативным, «замедляющим» воздействием и может заменить йога-нидру. На работе читать с осторожностью!
Карой Пап (1897–1945?), единственный венгерский писателей еврейского происхождения, который приобрел известность между двумя мировыми войнами, посвятил основную часть своего творчества проблемам еврейства. Роман «Азарел», самая большая удача писателя, — это трагическая история еврейского ребенка, рассказанная от его имени. Младенцем отданный фанатически религиозному деду, он затем возвращается во внешне благополучную семью отца, местного раввина, где терзается недостатком любви, внимания, нежности и оказывается на грани тяжелого душевного заболевания…
Вы служили в армии? А зря. Советский Союз, Одесский военный округ, стройбат. Стройбат в середине 80-х, когда студенты были смешаны с ранее судимыми в одной кастрюле, где кипели интриги и противоречия, где страшное оттенялось смешным, а тоска — удачей. Это не сборник баек и анекдотов. Описанное не выдумка, при всей невероятности многих событий в действительности всё так и было. Действие не ограничивается армейскими годами, книга полна зарисовок времени, когда молодость совпала с закатом эпохи. Содержит нецензурную брань.
В «Рассказах с того света» (1995) американской писательницы Эстер М. Бронер сталкиваются взгляды разных поколений — дочери, современной интеллектуалки, и матери, бежавшей от погромов из России в Америку, которым трудно понять друг друга. После смерти матери дочь держит траур, ведет уже мысленные разговоры с матерью, и к концу траура ей со щемящим чувством невозвратной потери удается лучше понять мать и ее поколение.
Книгу вроде положено предварять аннотацией, в которой излагается суть содержимого книги, концепция автора. Но этим самым предварением навязывается некий угол восприятия, даются установки. Автор против этого. Если придёт желание и любопытство, откройте книгу, как лавку, в которой на рядах расставлен разный товар. Можете выбрать по вкусу или взять всё.