Легенды темного тысячелетия - [60]

Застряв в гравитационном колодце, корабль был обречен, и если бы Элогий срочно не отдал нужные распоряжения, погибли бы и все находившиеся на борту. Единственное, что они могли, так это бежать, и капитан отчаянно выругался, прежде чем отдать приказ… возможно, последний в его жизни.

— Всему экипажу занять десантные капсулы! Покинуть корабль!

Нерион распахнул люк и выбрался из капсулы на сырую землю. За ним вылез и Элогий. Оба десантника стояли плечом к плечу на поверхности Элизия, вглядываясь в небо и гадая, удалось ли спастись еще хоть кому-то из их собратьев.

Они, казалось, несколько часов стояли так, пытаясь найти хоть малейший признак того, что они не единственные выжившие. Но то, что им в итоге пришлось увидеть, надежды не вселяло.

Два ослепительно-белых росчерка разорвали небо, приближаясь к земле с пугающей быстротой. Вскоре можно было различить их очертания — это был «Щит бдительности», разрезанный орудиями эльдар почти пополам и теперь падавший в атмосферу в огненном облаке. Потом оба фрагмента исчезли за горизонтом, и еще несколько мгновений все было тихо, но вот раздался мощный взрыв, и вдалеке поднялся столб дыма, огня и обломков.

Грохот оглушил Элогия, а затем капитан застыл от удивления, увидев россыпь новых, разрезающих небо огней. Они были куда мельче двух первых, но более многочисленные. Должно быть, не меньше дюжины. Десантные капсулы. Спустя несколько мгновений ожил ауспик Нериона. Встроенные в спускаемые модули маячки начали подавать сигналы, и на экране устройства зажглись двенадцать точек, указывающих координаты. Элогий и Нерион, не теряя ни минуты, побежали к ближайшей.

Прошло несколько часов, прежде чем Элогий отыскал Кириакиса и остальных выживших, перебегая от одной точки падения к другой, ориентируясь по драгоценному ауспику. В результате ему удалось собрать с дюжину космических десантников и почти в четыре раза больше слуг и сервиторов. Это все, что осталось от их воинства. В их распоряжении не было даже ни одного «Громового ястреба». Они оказались отрезаны от помощи, и у них осталась только одна последняя надежда на выживание.

— Мы на месте. Так показывает ауспик. Она должна быть прямо здесь, — произнес Аурелий, явно и сам не до конца веривший собственным словам.

— Это невозможно, просто немыслимо. Не могла же она просто исчезнуть, — Элогий ничего не понимал. Ему не хотелось верить даже показаниям ауспика, утверждавшего, что они стоят на том самом месте, где совсем недавно возвышалась крепость. Несмотря на сомнения, капитан огляделся, и каждый холмик, каждый овраг, течение древней реки и мягко изгибающийся над ней склон, подтвердили ему, что это и в самом деле то самое место, где они отдыхали менее суток назад. Но крепости не было, как не было и признаков, что она вообще когда-либо здесь стояла.

— Как такое может быть? — произнес Элогий, хотя и знал, что никто не сможет ответить ему на этот вопрос.

Он посмотрел в направлении уже ставшего знакомым пика и в сгущающихся сумерках пересчитал звезды. Одна, вторая, третья, четвертая, пятая, шестая, седьмая. Теперь их было семь! На небе, помимо уже знакомых им далеких светил, горело еще одно, хотя и слабое, умирающее. Должно быть, капитан выразил свое изумление слишком громко, чтобы привлечь внимание спутников.

— Что случилось? — поинтересовался Аурелий, подходя ближе.

— Это и в самом деле то самое место, — ответил Элогий.

— О чем это ты? — спросил Кириакис, поднимаясь и отходя от костра.

— Крепость здесь очень скоро появится, — произнес капитан. — И еще прежде, чем ее достроят, вон та звезда угаснет. На гобелене в часовне будут изображены шесть звезд, но с этого дня на нашей броне вот здесь, под коленом, будут красоваться семь. Теперь они станут нашим отличительным знаком.

На лице Кириакиса проступило выражение изумленного осознания.

— Похоже, мы и в самом деле проделали долгий путь, — произнес он.

— Что ты хочешь сказать? — спросил Аурелий.

— Врата, — отозвался Элогий. — Они перенесли нас на малое расстояние, но забросили очень далеко. Мы потерпели крушение, попали в неведомые мне времена и не сможем выбраться отсюда, пока не встретим свою судьбу. А затем, скорее всего, снова найдем сами себя. Мы служим Императору, но, похоже, теперь судьба повелевает нами.

— Судьба? — сказал Кириакис. — Я не слишком уверен, что это судьба забросила нас сюда. С какой целью?

— Чтобы никогда не позволить Хаосу овладеть планетой, — ответил Элогий, твердо убедившийся в своей вере в судьбу, ожидавшую и его самого, и остальных братьев. Он посмотрел на Аурелия, измученного и усталого после отчаянного бегства с гибнущего ударного крейсера, и представил его осунувшееся лицо в более почтенном возрасте. Да, труп именно Аурелия, только уже пожилого, он буквально днем ранее нашел на горном склоне, с его головы снимал шлем, и именно его облик показался ему тогда таким знакомым. Теперь Элогий твердо знал, чего им ожидать и к чему готовиться: к битве с предателями, которые однажды придут и вновь запустят колесо событий. И в этом состоял отныне долг капитана и его людей.

— Император приказал нам отправиться в этот поход, и он все еще ведет нас, но сама судьба указывает, что вселенная должна и будет принадлежать человечеству. Судьба поручила нам эту роль, и мы обязаны ее сыграть. Мы выполним все ее требования: мы сохраним и этот мир, и все его тайны, и благодаря нашим усилиям владения нашей расы однажды раскинутся на всю вселенную, как и завещал Император.