Легенды старой Англии - [30]

И так же по желанию исчезали.

А потом, чтобы угодить королю эльфов,

Они смеются и поют,

Паясничают и резвятся;

Кто-то вертится и кувыркается, как обезьяна,

А другие меняют образ

Перед изумленным взором Эдвина.

Пока наконец один, ростом с Эдвина,

Известный тем, что по ночам щиплет девушек,

Обхватил его;

И Эдвин налетел на балку,

Где и повис,

Растянувшись под крышей.

Оттуда кричит он: «Расколдуй меня,

Довольно,

Порезвились и хватит».

Но Оберон отвечает с улыбкой:

«Потерпи немного, Эдвин,

Будешь доволен».

Тут игры закончились;

Ибо все почувствовали приближение дня

И услышали кукареканье петуха;

Вихрь, что принес эльфов,

Захлопнул дверь и громко свистнул,

Предупредить их, что пора уходить.

Тут они все закричали и полетели,

И сразу погасли тонкие восковые свечи,

Бедный Эдвин свалился на пол;

Всеми забытый в темноте,

Никогда прежде не случалось с ним такого

Нигде на всей земле.

Но вскоре, когда взошел господин Аполлон (Солнце),

Очень довольный домой он идет,

Почти не чувствуя горба;

Его честная речь и благоразумие

Избавили его от горба на спине,

И он захотел добиться успеха.

Он оживлен и болтает на ходу,

Идет, словно пританцовывая;

Слухи о нем распространяются;

И прекрасная Эдит видит юношу,

Храброго, разумного, правдивого,

Без горба на спине.

Услышав эту историю, сэр Топаз

Явился посмотреть на юношу,

Который понравился Эдит,

Ближе к вечеру покидает он свой дом

И отправляется искать руины

В мрачной долине.

Там он ждет, и так случилось,

В долине зашелестел ветер;

Стена закачалась:

Вспыхнули свечи, как и прежде,

Эльфы вступили в зал,

Зазвучала музыка.

Испытывая благоговение,

Сэр Топаз смотрит на пышную процессию эльфов,

Ему становится страшно.

И Оберон кричит: «Человек здесь,

Простой смертный испытывает страх,

Я это чувствую».

С этим сэр Топаз, злополучный юноша,

Просит проявить к нему милосердие,

Пытается вызвать в них жалость;

Будто он храбрец,

Заблудившийся в ночи

И искавший пристанище.

«О, подлое ничтожество! – взревели все сразу. —

И мало ж ты знаешь о возможностях эльфов,

Потому что мы знаем,

Как ты испугался,

А раз ты соврал, то эльфы могут

Навлечь на тебя беды».

Тогда Уилл, который несет легкий огонь,

Чтобы выслеживать лебедей в пруду,

Забрасывает презренного негодяя наверх;

Там, как черепаха,

Он свисает с верхней балки,

Где некогда висел Эдвин.

Пир меж тем идет своим чередом,

Все проворно расходятся по всему залу,

Садятся, пьют, едят;

Весело проводят время,

А бедный сэр Топаз висит,

Пока веселая толпа не собирается расходиться.

К тому времени звезды начинают бледнеть,

Эльфы визжат, летают, свечи гаснут,

И рыцарь тоже покидает ночное пристанище:

Ибо никогда чары, наложенные эльфами,

Не длятся дольше ночи.

Замерзший, испуганный, покинутый, он лежит в темноте,

Пока не занимается рассвет,

Тогда он думает, что печали позади.

Но почему так тяжело ему?

На его спине появилось то,

Что прежде потерял Эдвин.

Эту историю рассказала няня Сибил,

Когда я был ребенком, нежно гладя меня по голове,

А закончив рассказ, воскликнула:

«Сынок, так в жизни бывает,

Кто-то родится, имея все,

А кому-то не дано ничего.

Однако добродетель может дать то, что

Удачливым глупцам

Преподносит судьба;

Добродетель позволяет изменить судьбу

И сбросить груз

На недостойного».

Две служанки

В одном доме жили-были две служанки, и – вполне возможно – в оправдание слишком больших трат на наряды и украшения придумали они, будто пикси так добры к ним, что частенько подбрасывают серебряные монетки в ведро с чистой водой, которое они каждый вечер ставят для этих крохотных существ в уголок камина. Однажды девицы позабыли налить чистой воды, и пикси, обнаружив пустое ведро, огорчились. Малютки бросились наверх к комнате служанок, проскочили в замочную скважину и громко принялись жаловаться на лень и нерадивость девиц. Одна из них проснулась, услышала недовольные крики, растормошила подружку и предложила немедленно исправить оплошность. Однако лентяйка, не желавшая прерывать сладкий сон, опрометчиво заявила, что «лично она не станет вылезать из уютной постели, дабы угождать всем пикси Девоншира». Не станет так не станет, а вот первая девица не поленилась, поднялась, наполнила ведро водой и наутро обнаружила в ведре пригоршню серебряных пенни. Но представьте себе ее испуг, когда, ложась вечером спать, она услышала, как эльфы громко обсуждают наказание для ее ленивой подружки, не пожелавшей и пальцем пошевелить ради их удовольствия.

Одни предлагали «щипать лентяйку, кусать и насмехаться над ней», другие – испачкать ее новый вишневый чепчик и ленты. Кто-то хотел наслать на нее зубную боль, а кто-то – одарить ее красным носом, что было самым страшным наказанием для хорошенькой девушки. Вот так, пытаясь совместить милосердие со справедливостью, пикси, по доброте душевной, ограничились семилетней хромотой, излечить которую можно было лишь одной травой, растущей в Дартмуре, чье труднопроизносимое, длинное ученое название судья эльфов произнес очень громко и отчетливо. Название состояло из семи слогов, что совпадало с числом лет, на кои было наложено наказание.

Великодушная служанка, желая избавить подружку от столь долгих страданий, приложила все свои силы, чтобы запомнить название этой сильнодействующей травы. Она снова и снова повторяла его, завязывая узелок на подвязке на каждый слог – очень распространенный в те времена способ напоминания – и в конце концов запомнила слово так же хорошо, как собственное имя, а уж сохранить его в памяти стремилась еще сильнее.