Легенды старой Англии - [29]

Эльфы в погребе

Неизвестно, в каком году, в четверг перед самыми Святками в «Восходящем солнце» собрались бригадир оловянных россыпей Коза и его рабочие. Этот Коз был болотом, монотонность коего прерывалась гигантскими кочками, свидетельствами трудов многих поколений добытчиков олова. Глядя на словно всколыхнувшуюся поверхность, человек посторонний, как и рабочие, мог бы поверить, что открытые разработки оловянных россыпей дают урожай за урожаем, ибо после долгих лет изысканий и промывания руды оставалось еще достаточно для того, чтобы хватало на жизнь хозяину и оплату трудов нескольких дюжин рабочих. На ту ночь пришелся праздник в честь некоего Пикроуза, человека, когда-то давно именно в этот день обнаружившего олово. Сие событие, хотя и гораздо скромнее – ужином с сопутствующим ему весельем, – в некоторых местах, например в Луксулиане, отмечают до сих пор.

Наша история связана с приключениями одного из участников застолья, Джона Стертриджа, который, упившись элем, отправился домой. До Трегарден-Даун Джон добрался без каких-либо происшествий, достойных упоминаний, а там – увы! – случайно наткнулся на группу маленьких людей, резвившихся под огромной гранитной глыбой. Под взрывы язвительного смеха он, испуганный и озадаченный, поспешил прочь, но дорога, хорошо известная по прошлому опыту, превратилась в неведомую тропу, и после долгих блужданий он не нашел ни калитки, ни ступенек для перехода через изгородь. Джон рассердился и совсем растерялся, когда услышал хор тоненьких голосков: «Эй! Прочь в Пар-Бич!» Джон повторил окрик, тут же был подхвачен и через мгновение очутился в песках Пара. Короткий танец и крик: «Эй! Прочь в погреб сквайра Тремейна!» Джон повторил фразу и вместе со своими волшебными спутниками оказался в Хелигене в погребах, где в изобилии было пива и вина. Накачавшись запасами достойного сквайра, Джон не успел подхватить следующий крик «Эй! Прочь в Пар-Бич!». Утром Джона, совершенно пьяным шатавшимся среди бочонков и бочек, нашел дворецкий. У Джона заплетался язык, и сквайр не поверил его странной да еще несвязно рассказанной истории, а потому отправил беднягу в тюрьму за воровство. В положенное время Джона судили и приговорили к смерти.

Настало утро казни, и собралась большая толпа. Джон уже стоял под виселицей, когда толпа пришла в движение и маленькая, но величественная дама пробралась к эшафоту и звонко воскликнула знакомым Джону голосом: «Эй! Прочь во Францию!» Джон повторил восклицание, и тут же был выхвачен из рук палача и исчез, оставив толпу и судебных исполнителей в немом удивлении и разочаровании.

Эдвин и сэр Топаз

На острове Британия в дни короля Артура,

Когда полночные феи танцевали в лабиринте,

Жил-был Эдвин Луговой;

Эдвин, милый юноша,

Наделенный храбростью, разумом и искренностью,

Хотя был он ужасно некрасив.

Его огромный горб

Возвышался над его головой,

Все же, несмотря на все проделки природы,

Несмотря на уродство фигуры,

Это существо осмелилось полюбить.

Он испытал на себе волшебство глаз Эдит,

Не смея надеяться на награду,

Если бы дамы могли понять его суть;

Но появился сэр Топаз в прекрасной одежде,

И если внешность может завоевать сердца,

То эта внешность у него была.

Эдвин,

Оскорбленный в своих чувствах,

Отправился прочь в свете луны:

Близ старого заколдованного двора,

Где резвые феи нашли пристанище,

Чтобы веселиться по ночам.

В душе его царил мрак, надежда рухнула,

Было поздно, было темно, он потерял тропу,

Ведущую в соседний город;

Завидев темный свод,

Он покидает тень, устало плетется вперед

И валится с ног.

Но едва он падает на пол, как

Ночные ветры распахивают дверь,

Земля дрожит;

И тут мне представляется,

Как немедленно сотни восковых свечей

Вспыхивают на всех стенах вокруг.

Он слышит множество голосов,

Он слышит приближающийся топот,

Все ближе, все громче,

И из угла, где он лежит,

Он видит очень веселую толпу,

Растекающуюся по всему помещению.

Но поверьте мне, господа, никогда прежде

Не было нарядов столь прекрасных

И столь богатых;

Суша подарила им сладкие ароматы,

Море – жемчуг, небеса – прекрасные перья,

Город – шелка.

И пока он смотрел во все глаза, щеголь

В самом пышном наряде

С ужасным акцентом воскликнул:

«Какой презренный смертный

Осквернил наш ароматный воздух

И решил спрятаться здесь?»

На это пастушок, чья отважная душа

Не знала страха перед волшебством,

Выступил из мрака.

«Нет у меня причин бояться, – сказал он. —

Я без умысла стал свидетелем

Ваших ночных забав.

Мою преданную любовь презрели,

И я бесцельно бродил

По ночной росе».

«Хорошо, – воскликнул щеголь. —

Мы, эльфы, никогда не обижаем людей,

Осмелившихся сказать нам правду.

Воспрянь, сердце, полное отвергнутой любви,

Я помогу, или мы расстанемся,

Облегчу твое горе;

Воспользуйся случаем;

Пока я танцую с Маб,

Потанцуй с маленькой Мейбл!»

Он завершил свою речь, и вдруг

Зазвучала веселая музыка;

Монарх повел в танце свою королеву;

Остальные эльфы нашли партнерш,

И Мейбл легкой поступью закружилась

С Луговым Эдвином пастбищ.

Танцы закончились, стол был накрыт,

И закатили такой пир,

Какой только можно пожелать;

Блюда сами подлетали к пирующим,

Бокалы приближались, стоило лишь захотеть,