Легенды российских тамплиеров - [2]

С этих позиций можно понять и включение в состав легенд сюжетов, действие которых происходит в Париже конца XIX или самого начала XX века, равно как отражение в повествовательной ткани научных реалий первой четверти XX века — рентгеновских лучей, радиоактивности, микроорганизмов, технических достижений той эпохи и т. д., объяснимые только спецификой сознания человека нашего времени. В самом деле, если для сознания человека эпохи XII–XIV вв. любая легенда являлась повествованием о реальном событии, то для новых тамплиеров текст являлся всего только условной формой, подобной театру с его картонными декорациями, гримом, масками, способного однако потрясти человека до глубины души не этим дешевым реквизитом и напыщенными словами, а раскрывающейся за этими символами трагедией человеческих судеб.

Легенды тамплиеров никогда не являлись «литературой», не могут и не должны с этой точки зрения рассматриваться, — вот главное, что должен иметь в виду их исследователь или человек, желающий познакомиться с ними, иначе он ничего в них не поймет. Главное в них — не сюжет, не язык, не нагромождение поистине примитивной фантастики, не полное отсутствие достоверности в описаниях, а те поведенческие и этические модели, которым следуют или пытаются следовать их персонажи. При внимательном знакомстве с этими текстами приходишь к убеждению, что все они имеют в своей основе несколько взаимосвязанных и постоянно повторяющихся структурных образований, сравнимых с кристаллическими решетками минералов, которые незаметно формируют сознание слушателя, его отношение к мирозданию, к окружающим его людям, к природе и к обществу, раскрывая этическое содержание понятия «рыцарь» как человека, принимающего на себя ответственность за свои мысли, устремления и поступки.

В этом плане легенды так же дидактичны, как букварь, чьи картинки помогают запоминать сначала буквы, потом слова, а затем и действия со словами, которые незаметным образом переносятся в жизнь. Точно так же и здесь: за фантасмагорией невероятных (кому-то может показаться — примитивных) событий в обстановке, исключающей возможность какой-либо реальности, в сознание слушателя закладывается мотивация поступков, универсальная для любой обстановки или ситуации, требующей от человека принятия осознанного решения, наличия сил, помогающих пойти не по более легкому, а более достойному человека пути — «пути рыцаря». Эти легенды вносили в сознание человека понятие о свободе личной воли, об отсутствии субстанциального зла, как такового, чья иллюзорность порождается лишь отсутствием добра и незнанием, т. е. невежеством, подобно тому, как не является сущностью тьма, означающая лишь отсутствие в данном пространстве света, в отличие от нее носящего материальный, субстанциальный характер. Эти легенды закладывали представление о бессмертии и божественности заключенной в человеке монады, которую он несет и взращивает в своем физическом теле, чтобы через нее становиться «со-работником Бога», пусть даже столь далекого от людей и от остальных небесных иерархий, что само обращение мыслями к Нему оказывается мощной силой на путях преодоления косности земного сознания человека… Именно отсюда вытекала необходимость для человека активного, все более расширяющегося познания мира как единственного пути к постижению воли и предначертаний Того, кого нельзя постигнуть разумом или верой, легко вводящей в соблазн и ошибки из-за отсутствия критериев различения добра и зла.

Все эти примеры и постулаты воспринимались слушателями, как они говорили сами, не сразу. Но они западали в память, в душу, заставляли мыслями постоянно возвращаться к услышанному, вызывали потребность в медитациях, которые в свою очередь порождали новые тексты, подражания услышанным легендам, развивая их или варьируя. Возможно, я впадаю в гиперкритицизм, полагая, что около половины представленных здесь легенд (если не больше) были созданы уже на российской почве самим А. А. Карелиным и людьми из его ближайшего окружения, однако для такого утверждения есть, по меньшей мере, два серьезных основания.

Первое — это частое использование физико-математических (и специально математических) примеров, понятий и сравнений, вполне естественных в языке профессиональных математиков, какими были Д. А. Бем, А. А.Солонович, Е. К. Бренев, С. Р. Ляшук, каждый из которых вел не один «рыцарский» кружок уже в самом начале 20-х годов. Другим столь же примечательным моментом, постоянно проступающим в легендах, является подчеркнутый акратизм космических сообществ, картины анархической организации жизни, что вряд ли могло интересовать французских тамплиеров, но прямо касалось российских анархистов, какими были не только перечисленные математики, но сам А. А. Карелин и другие его сподвижники, не случайно получившие название анархо-мистиков.

Наконец, сейчас можно уже вполне определенно говорить о существовании легенд-подражаний, вышедших из круга Карелина. Такова легенда «О рыцаре Гуго де Лонкле», написанная Н. И. Проферансовым[4], которая печатается по — видимо — не совсем исправному тексту, опубликованному в сборнике экуменистов