Легенды первых лиц СССР - [46]

Но потом история эта получила продолжение. Прошло несколько месяцев, и мой начальник говорит: «Не понимаю, что происходит. Тогда тебя генерал вызывал, понятно почему, а сейчас-то зачем? Иди на ковёр!» Я иду снова к генералу, представляюсь: «Старший лейтенант Кузнецов!» Он мне: «Уже старший лейтенант? Помнишь, ты мне рассказывал о том случае? Ты мне всё рассказал?» Я отвечаю, что всё именно так и происходило. И спрашиваю, какая теперь возникла проблема. А он мне сообщает, что ровно через девять месяцев после визита в Москву дочка премьера родила сына. Я ему отвечаю: «Это не я!» Ну уж теперь, думал, история завершается. И снова ошибся, правда, отголоски моих приключений донеслись до меня через четверть века.

Когда я уже работал у президента Ельцина и мы собирались с визитом в Японию, я участвовал во встрече с японским послом и работниками посольства по подготовке нашей поездки. А когда мы разговорились с послом, я упомянул о том, что в своё время работал с дочкой премьера Танаки. Он посмотрел на меня, что-то у него, видимо в голове шевельнулось. Он спрашивает меня: «Вы хорошо помните тот случай? С кем вы подходили к комнате дочери премьера?» Отвечаю: «Начальник охраны, переводчик и я». А он смеётся: «Вот я и был тогда этим переводчиком…»

Когда мы прилетели с визитом в Японию (а посол там тоже был), я от него узнал, что Макико Танака — член парламента, даже лидер какой-то фракции. И попросил ей привет передать. Он обещал. Да, кстати, потом она ещё была и министром иностранных дел Японии. Вот с такого эпизода началась моя самостоятельная работа…

Интересный случай был, когда Москва боролась за то, чтобы провести Олимпийские игры 1980 года. К нам тогда приезжал князь Лихтенштейна с супругой. Он как член Международного олимпийского комитета имел, естественно, там голос, но, кроме того, был и очень влиятельным человеком в олимпийском движении вообще. Делегация была в интересном составе: три человека — князь, его супруга и директор кабинета. Никакой охраны, обслуживающего персонала, дипломатов, других сопровождающих.

Наш генерал вызвал меня перед этим визитом и дал, что называется, вводную. «Насчёт личной охраны у меня сомнений нет, — сказал начальник, — с этим вы справитесь, но я хочу отметить то, что княгиня носит драгоценности на сумму в несколько миллионов долларов. Поэтому обращайте на них особое внимание. Если что-то где-то пропадёт, а драгоценности уникальные, фамильные, то расплачиваться придётся нашему государству». В результате, когда опекаемая нами дама появлялась на мероприятиях, мы всё время смотрели на неё и проверяли: на месте ли колье, серьги, кольца. Думаю, ей даже льстило такое усиленное внимание различных молодых людей в строгих костюмах и галстуках. А драгоценности так блестели и были настолько красивыми, что любому становилось ясно: вещи исключительной ценности. И всё осталось в целости и сохранности.

Любопытный случай произошёл во время визита в нашу страну Муаммара Каддафи. Я работал с ним дважды, причём в первый раз был начальником охраны его супруги. Это был конец 1976 года. Женщина она своеобразная, и у неё тоже была своя программа. А в неё входило посещение магазина «Берёзка». Сейчас многие не знают, что это такое, а в 1970-1980-е годы эти заведения, и главное, возможность что-то покупать в них были пределом мечтаний многих советских граждан. Продавали в них вещи очень хорошие, как наши, так и импортные, но на иностранную валюту или так называемые «чеки Внешпосылторга». Была, кстати, и продуктовая «Берёзка» на Большой Дорогомиловской улице, где продавались не только водка и икра, но и виски, французское шампанское, швейцарский шоколад и прочие изыски. А основными посетителями, конечно, были иностранные дипломаты, аккредитованные в Москве, туристы, а также наши граждане, работавшие в зарубежных странах и получавшие часть заработной платы в чеках. Нравилось бывать в этих магазинах и жёнам руководителей зарубежных государств.

Супруга лидера ливийской революции Сафия очень любила покупать всякие сувениры и как-то зашла в «Берёзку» около Новодевичьего монастыря. Она подошла к висящим на плечиках норковым шубам, померила несколько и говорит: «Я беру». Её скрашивают: «Что именно?» А она отвечает: «Вот этот ряд». Подходим к витрине с ювелирными украшениями. Она померила цепочку, взглянула на кольца и говорит: «Беру». Её опять спрашивают: «Цепочку?» А она: «Нет, вот этот лоток».

Тут уж пришлось собрать всех продавцов, чтобы они оперативно выписывали чеки на каждую вещь. А поскольку сумма была немаленькая, я спрашиваю переводчика: «А деньги-то у неё с собой есть?» Переводчик показывает мне на её телохранителя-мулата, у которого к руке был пристёгнут чемоданчик, и говорит: «Вот там — много денег». И действительно, когда тот, рассчитываясь, открыл кейс, то там слева лежали пачки стодолларовых купюр, а справа — пачки английских двадцатифунтовых банкнот. Вот тогда я впервые увидел, что такое «много денег».

Когда к нам в 1981 году ещё раз приезжал Каддафи, я работал не с его супругой, а с ним самим. И нам было объявлено, что он пойдёт в мечеть на проспекте Мира, чтобы помолиться с верующими. Я пошёл на молитву вместе с ним один. Снял, как и положено, обувь. Остальная охрана и руководство стояли у стен, а потом происходит следующее: муфтий начинает читать молитву, и все падают на колени и начинают бить лбом в землю. И здесь мне делать нечего: не стоять же одному посреди толпы. Пришлось встать на колени и головой в пол… Мои товарищи у стен даже улыбаться начали, когда увидели это. А мне-то не до смеха… Хорошо, что меня заранее предупредили, что выделяться нельзя. Так что я вместе с лидером ливийской революции в мечети бил челом…