Легенды Освоенного Космоса. Мир-Кольцо - [10]

Он посмотрел на меня с удивлением.

— Само собой. И в правом крыле мы обнаружили аналогичные повреждения. Материал, из которого сделаны эти проводники, несомненно, не годится для венерианских кораблей.

Я оставил в груде Эриковой почты чек на пять тысяч и в тот же день улетел в Бразилию. Ума не приложу, как он отыскал меня там, где даже журналисты не могли найти первого человека, ступившего на поверхность Венеры, но этим утром мне пришло сообщение:

ПОЧЕМУЧКА, ВЕРНИСЬ! Я ВСЕ ПРОСТИЛ. ЭРИК ДОНОВАН

Пожалуй, я так и сделаю.

Дождусь [4]

Сейчас на Плутоне полночь. Я вижу четкую линию горизонта, ниже которой в звездном свете поблескивают глыбы льда. Звезды выплывают из-за цепи ледяных гор — и поодиночке, и парами, и щедрыми гроздьями ярких белых точек. Мой взгляд отчетливо различает их движение.

Нет, тут что-то не так! Период обращения Плутона слишком велик, чтобы движение звезд стало заметным, — просто ход времени для меня замедлился, как вращение шестеренок в старых запылившихся часах.

В этом и заключается вся надежда.

Планета мала, поэтому горизонт так близок. Днем он кажется еще ближе, ведь расстояния здесь не скрадываются дымкой атмосферы. Я вижу две острые скалы — они вонзаются в звездную россыпь, словно клыки вампира. Между ними сверкает яркая точка. Солнце. Медленно и плавно оно поднимается над клыками; я не жду от него тепла, и все же смотреть на блестящую точку приятно.

…Солнца больше нет, и звезды теперь расположились по-другому. Видимо, на какое-то время я потерял сознание.

Нет, здесь все-таки что-то не так!

Неужели я дал маху? Ошибка меня не убьет, но может свести с ума…

Чепуха! Тех нейронных связей, что еще действуют в моем мозгу, недостаточно для того, чтобы обезуметь. Их хватает только для таких вялых, неторопливых, полусонных мыслей. Я не чувствую ни боли, ни утраты, ни сожаления, ни ужаса. Только бесконечное терпеливое ожидание да еще что-то, определяемое тремя словами: ну и влип!

Я стою, глядя на восток, — и жду, жду, жду, жду. Пусть мой пример послужит вам уроком: вот к чему приводит нежелание умирать!

Когда в 1989 году Плутон в перигелии приблизился к Солнцу (и к Земле) настолько, насколько это вообще возможно, НАСА решила, что грех не использовать данное обстоятельство.

Трое космонавтов — Джером, Сэмми и я — очутились в пластиковом баллоне с двигателем на ионной тяге, который должен был доставить нас на Плутон через полтора года. После столь длительного совместного пребывания нам полагалось люто возненавидеть друг друга, однако ничего подобного не произошло. Психологи НАСА неплохо умеют составлять экипажи.

Тем не менее, наша троица с огромным энтузиазмом встретила долгожданную посадку. Какое это блаженство — уединиться хоть на несколько минут! (это во-первых). Пройтись по поверхности планеты! (это, разумеется, во-вторых). Ну и взяться наконец за какое-нибудь не предусмотренное программой дело!

Новый мир обещал нам столько же сюрпризов, сколько в детстве сулило Рождество, и мы искренне сочувствовали Сэмми Гроссу, которому предстояло болтаться на орбите, в то время как Джером Гласс и я отправимся вниз.

Конечно, Сэмми высказался по этому поводу, да еще как! Он вообще такой: начал ворчать еще на мысе Кеннеди и продолжал в том же духе все полтора года. Но когда мы бросили жребий и ему выпало остаться, негодование Сэмми достигло предела.

Однако, как говаривал наш шеф из НАСА: кто-то должен! Сэмми прекрасно понимал, что одному из нас следует остаться на борту, чтобы отмечать неполадки, поддерживать связь с Землей и сбросить сейсмические бомбы. Именно они помогут разрешить главную загадку Плутона.

Над этой загадкой мы порядком поломали головы еще по дороге сюда: откуда у Плутона его огромная масса? Планета была в десятки раз тяжелее, чем ей полагалось по размеру. Сейсмические бомбы — не очень изящный, зато надежный способ, когда-то позволивший выяснить строение Земли…

…Между «клыками вампира» сверкнула яркая звезда. Интересно, разгадают ли тайну Плутона ко времени окончания моей вахты? Равнина и горы медленно тонут: это появляющиеся звезды создают иллюзию, будто мы непрерывно скользим вниз, — Джером, я и наш вмерзший в вечные льды корабль…

Сначала «Нерва» вела себя выше всех похвал. На несколько минут мы зависли над равниной, чтобы найти место для посадки, затем опустились в белесом ореоле тумана, рожденного водородным пламенем.

Потом в просвете посадочного кольца мелькнула влажная черная поверхность, и вот — ура! — мы на поверхности Плутона.

Почти час мы проверяли системы, готовясь к вылазке, и столько же ушло на обсуждение, кто из нас выходит первым? Отнюдь не праздный вопрос. Еще многие столетия Плутону суждено оставаться самым дальним форпостом Солнечной системы, и слава первого человека, ступившего на его поверхность, не померкнет вовеки.

В конце концов мы снова метнули жребий, и по решению монеты имя Д. Хатчисона отныне будет стоять в учебниках истории перед именем А. Сотера. Подумать только, тогда это меня всерьез зацепило! Джером, выбираясь через люк, начал беззлобно подшучивать надо мной — что-то насчет мраморных памятников.