Легенды ночных стражей 2: Путешествие - [23]

— Но ведь это касается только клювов! Они просто хотят, чтобы каждый из нас выучился чему-нибудь особенному. Это никак не помешает нам оставаться стаей. Стая — это ведь не просто сидеть рядышком на одном насесте или летать вес время вместе!

Сумрак моргнул.

— Но тогда что же это?

Сорен задумался. Это было трудно объяснить. Честно говоря, он и сам точно не знал, что такое стая. Зато он чувствовал желудком, что они четверо должны быть вместе.

— Мы — стая, что бы ни говорили и ни думали об этом все остальные. Мы ощущаем это кишками. Это нельзя отменить, нельзя подделать. Мы — стая, ты чувствуешь это точно так же, как и я, да и остальные тоже.

Сумрак опустил веки, так что глаза его превратились в узкие золотистые щелки.

«Сейчас он вспомнит о своей суровой школе сиротства. Клянусь хвостом!» — подумал Сорен.

Но он ошибся.

— В глазах всего света я — птица невысокого полета, потому что не получил должного воспитания. — В голосе Сумрака не было и тени обычного самодовольства, даже перья его как-то обмякли, так что совенок стал казаться меньше ростом. — У меня не было ни Первой церемонии, ни церемонии Первого насекомого, ни торжества Мяса со шкуркой. На свете полным-полно всего, о чем я и понятия не имею!

Сорен просто ушам своим не верил. Впервые в жизни Сумрак признался в том, что чего-то не знает!

— И все-таки мне многое чего ведомо. Я знаю свет, знаю тень и то, что между ними. Я знаю, как бьется жизнь в глотке у рыси, и куда нанести удар, чтобы сердце дикой кошки перестало качать кровь. Знаю горы и пустыни, знаю множество существ, которые летают, и тех, что не летают, зато ползают, крадутся или прыгают. Я знаю все на свете лапы, все клыки и все яды, от которых застывают когти и коченеют крылья. Меня не обманет ложный горизонт, что бывает в разгар летнего зноя, когда воздух густеет от влаги, и даже старые мудрые совы теряют голову и падают на землю. И я знаю все это не потому, что вырос в дупле, устланном материнским пухом, но вопреки этому! Я живу один с того момента, как вылупился из яйца. Я умею быть один. Уто тоже талант, понимаешь. И я смогу снова выдержать одиночество.

У Сорена медленно свело желудок. Все было гораздо хуже, чем он думал.

Сумрак повернул к нему голову и моргнул.

— И все-таки я понимаю, что становлюсь лучше, когда я рядом с тобой, Гильфи и Копушей. Я знаю, что такое быть частью стаи. И этим знанием я обязан тебе, Сорен. Тебе одному, — серый совенок смущенно замолчал. Золотой свет в его глазах смягчился и стал похож на желтоватую дымку, что окутывает горизонт перед заходом солнца.

— Потому что ты, Сорен, качаешь кровь нашей стаи. И я не хочу перерезать эту жизненную силу. — Сорен растерянно моргнул. — Ты прав. Мы — стая. И никто и ничто не может этого изменить. Мы сами — стражи своей стаи.

— И, может быть, когда-нибудь мы станем стражами Га'Хуула, — прошептал Сорен.

Больше между ними не было сказано ни слова. Совята вернулись досыпать в дупло, а снаружи разгорался новый день.

Но вот свет начал тускнеть, сгустились синие зимние сумерки. Облака подернулись алым, и прощальное пламя садящегося солнца окрасило горизонт в цвет крови убитой рыси. А потом на небе зажглись звезды, и для воинов Га'Хуула настало время пробуждения.

ГЛАВА XI Золотые Когти

Стоял темный, глухой ночной час. Луна прошла последнюю фазу ущерба, и совершенно исчезла с небосклона. Пройдет не менее двух ночей, прежде чем на небе снова появится тоненькая ниточка новолуния.

Сорен жил на острове Хуул почти целый месяц, или тридцать ночей, или полный лунный цикл от ущерба до новолуния. Да-да, теперь Сорен умел считать. И не только считать. Просто арифметика казалась ему самым удивительным из всех полученных знаний.

Сорен отлично помнил, как когда-то давно его отец говорил, что ель, на которой они живут, насчитывает не меньше девяноста футов в высоту. А он тогда и понятия не имел о том, сколько это. А еще он не знал, много это или мало — шестьдесят шесть дней, в течение которых происходит полное оперение птенца амбарного совенка. Числа для него не имели никакого смысла, поэтому, едва вырвавшись из Сант-Эголиуса, Сорен дал себе клятву обязательно выучиться считать.

Но теперь он выучился не только счету. За прошедший месяц у него была целая куча самых разных уроков, включая учебные поле ты и даже обращение с боевыми когтями. Новички успели потренироваться почти с каждым клювом, кроме навигаторов, угленосов и всепогодников.

Что касается последнего клюва, то Сорен не очень-то туда и стремился, поскольку возглавлял его безобразный старый Эзилриб. Члены клюва всепогодников считались самыми бесстрашными и самыми неукротимыми совами Великого Древа, поскольку умели летать в любое ненастье, включая бураны, метели и даже ураганы, собирая ценную информацию для готовящихся к выступлению войск или отрядов искателей-спасателей. А еще они приносили с лесных пожаров горящие угли для островных кузниц, где делалось множество самых разных предметов — от боевых когтей до кастрюль со сковородками. От этих же углей зажигались бесчисленные свечи, освещавшие Великое Древо.

А теперь, в самый темный ночной час, Стрикс Струма давала новичкам первый урок навигации.