Легенды нелегальной разведки. Из истории спецслужб - [197]

Каждый раз мой коллега с гордостью рассказывает об истории и особенностях японской кулинарии. Я с удовольствием слушаю его, ведь это позволяет мне еще больше погрузиться в атмосферу древней цивилизации, в ее культуру, где много непонятных для иностранцев традиций.

Вдруг мой коллега прерывает свое повествование и замирает с кусочком свежей рыбы, зажатым между двумя палочками для еды — хаси.

— Ты должен его чем-то удивить! — восклицает он. — Надо заставить его по-хорошему изумиться, тогда он, возможно, захочет тебя услышать.

Я киваю и улыбаюсь. Он подсказал интересное решение, да я и сам думал об этом. Что ж, теперь мне надо найти возможность это решение реализовать.

* * *

Утро встречает меня ярким солнцем и небольшой разбитостью в теле. Душ с массажным эффектом и легкий завтрак бодрят, но я уже знаю, что организм окончательно перестроится только после третьего дня. Выхожу из отеля и вижу знакомый автомобиль. Открываю дверцу, сажусь. Перекидываю небольшую сумку с одеждой на заднее сиденье, там же, на зад нем сиденье, лежит мое вчерашнее приобретение в новеньком красивом чехле. Дороги почти свободны, солнечный свет создает радостное ощущение. Я начинаю улыбаться. Мне легко и хорошо. Приоткрываю окно и глубоко вдыхаю токийский воздух, он пока еще свеж, ветерок с океана приятно освежает лицо. Мой товарищ тоже улыбается. Мы связаны с ним молчаливым единством, нам хорошо оттого, что мы вместе.

Машина притормаживает около большого здания. Сворачиваем в гараж, паркуемся и на лифте поднимаемся на последний этаж. Внизу — панорама просыпающегося города, мягкое ковровое покрытие скрывает шум шагов. Из раскрывшейся двери выходит молодой, крепкого сложения мужчина. Отмечаю его внимательный профессиональный взгляд. Как и положено, мы кланяемся друг другу.

Мужчина жестом приглашает нас проследовать за ним. Каждый раз, посещая этот додзё, я восхищаюсь его скромностью и одновременно роскошью. Додзё — зал для постижения Пути. Каждый из них по-своему уникален, и в каждом царит неповторимая энергетика. Здесь — лаконичное оформление пространства, выполненное из неброских, но дорогих материалов, настраивает на спокойный и возвышенный тон.

Мой коллега и встретивший нас мужчина останавливаются у кресел, а я прохожу в гостевую раздевалку, где мне предстоит снять европейский костюм и облачиться в тренировочную одежду. В процессе переодевания я должен настроиться на нужную волну, чтобы полностью отдаться предстоящему действу.

Белый строгий дзюбан касается тела и мягко запахивается, скрываясь под черной монцки — длинной курткой-халатом с вышитыми эмблемами старого самурайского рода, от которого ведется стилистика нашей школы. Пояс оби трижды охватывает талию и, закрутившись в сложный узел, проворачивается, — узел должен быть строго на пояснице. Проверяю складки ги, выравнивая их на спине, словно гимнастерку старого, еще военного образца. Расправив складки, внимательно оглядываю себя в большом зеркале.

Хакама перехватываются двумя завязками различной длины, с боков — два жестких треугольника, красивый бантик похож на цветок сакуры.

Еще раз осматриваю себя в зеркале, проверяя симметричность и правильность складок костюма. Все должно быть строго по правилам. Никакой расхлябанности и никакой перетянутости, иначе будет трудно двигаться и дышать.

Раскрываю чехлы и высвобождаю меч из ножен — сая. Протираю лезвие мягкой тканью, смоченной пахучим маслом. Тонкий слой масла прорисовывает рисунок клинка, выполненного по всем правилам. Незаточенное лезвие играет в лучах света, показывая красоту рисунка линии хамон. Осматриваю лезвие с обеих сторон и осторожно убираю меч в ножны. Перекидываю шнурки сагэо через мизинец и, подхватив меч привычным хватом, выхожу в додзё. Мужчины осматривают меня и почти синхронно кланяются в знак одобрения.

Скорее почувствовав, чем заметив движение сбоку, поворачиваюсь и вижу Мастера, входящего в додзё из своей раздевалки. Кланяюсь ему и, повернувшись лицом к какэхи-ку — стене со свитком изящной каллиграфии, жду.

— Торэй! — звучит короткая команда, и мы с Мастером проделываем ритуал приветствия клинка по традициям своих школ. Мой коллега и встретивший нас мужчина во время ритуала почтительно кланяются в такт нашим поклонам — так принято. Ритуал закончен. Мужчины садятся в кресла, а мы поворачиваемся друг к другу лицом.

Хозяин додзё уже разменял седьмой десяток. Достаточно взглянуть на его строгое, аристократическое лицо, и сразу становится понятными и его политический статус, и уровень финансового состояния. Кладу большой палец на цуба — защитную гарду клинка, и, чуть поклонившись, внимательно смотрю на Мастера. Мне известно, что он великолепно владеет древним искусством японских самураев и может с легкостью продемонстрировать очень сложные техники многих боевых искусств. Как и его отец, как и его дед и прадед, он обладатель одной из наивысших степеней, хотя об этом мало кто догадывается.

Мастер легким движением освобождает клинок из ножен и наносит серию молниеносных ударов; на мгновение он замирает и изящно возвращает клинок в сая.

— Доозо (пожалуйста), — вежливо произносит он, чуть направляя ко мне ладонь левой руки. Улыбается, прищурив глаза.