Легенды и мифы Невского проспекта - [20]
Рядом стоящий дом № 16, современный вид которого дошел до нас с 1880 года, в конце XIX века был хорошо известен петербуржцам как «Музыкальный дом». В нем находилась Дирекция симфонических концертов графа А.Д. Шереметева – видного музыкального деятеля, дирижера и композитора. В 1882 году он основал собственный оркестр, от которого ведет начало Государственный симфонический оркестр Санкт-Петербургской филармонии. Так что свое фольклорное название дом № 16 получил вполне заслуженно.
Невский пр., 14. Фото 2004 г.
Как мы уже говорили, в начале XVIII века на левом берегу Невы, рядом с возникшим судостроительным предприятием – Адмиралтейством, появляются слободы матросов, «мастеровых» и «работных» людей, занятых на строительстве и обслуживании строящихся судов. Селились в основном вдоль двух проездов, один из которых в 1731 году был назван Малой Морской улицей, и второй в 1733-м – Большой Морской улицей.
Невский пр., 16. Фото 1900-х гг.
Невский пр., 16. Фото 2004 г.
Современной протяженности улица Большая Морская улица достигла не сразу. В разное время она состояла из самостоятельных участков со своими собственными названиями. Так, отрезок от Исаакиевской площади до Почтамтского переулка с 1771 по 1802 год назывался Малой Морской улицей; участок от Невского проспекта до Исаакиевской площади в это же время – Большой Морской улицей; участок от Невского проспекта до Почтамтского переулка – Большой Гостиной улицей, так как здесь предполагалось строительство Гостиного двора.
Наконец постановлением от 16 апреля 1887 года все эти отрезки были объединены в одну магистраль, которая была названа Большой Морской улицей.
В 1902 году Петербург отмечал печальную дату: 50 лет со дня смерти Николая Васильевича Гоголя. Среди памятных мероприятий было и переименование Малой Морской улицы в улицу Гоголя. Присвоение Малой Морской улице нового имени напрямую повлияло на судьбу и Большой Морской. Стало понятно, что некогда парные топонимы один без другого существовать уже не могли. Вот почему в том же году Большая Морская была переименована в Морскую улицу. Впрочем, связь этих двух неразлучных улиц с изменением их названий не прервалась. Во второй половине XIX века в городском фольклоре их называли «Два Уолл-Стрита», как мы уже говорили.
Но особенно характерными были прозвища старшей из них – Большой Морской. Ее называли «Петербургским Сити», потому что здесь располагались многие торговые и коммерческие банки, и «Улицей Бриллиантов» из-за обилия на ней домов крупнейших петербургских ювелиров и их богатейших роскошных магазинов и мастерских, в том числе мастерской знаменитого ювелира Карла Фаберже.
Большая Морская ул., 11/6. Современное фото
Впрочем, славилась Большая Морская улица не только банками и ювелирными изделиями, но и ресторанами. Два из них в старом Петербурге были известны как «Сцилла и Харибда». Так в XIX веке говорили о ресторанах Кюба, который в свое время выкупил его у ресторатора Бореля (Большая Морская, 16), и Дюссо, на противоположной стороне улицы, в доме № 11. Завсегдатаи петербургских ресторанов говаривали, что пройти мимо их окон, свет в которых манил, как пение мифических сирен с такими легендарными именами, было невозможно. Вот как об одном из них писал Н.А. Некрасов:
Это были фешенебельные рестораны со своими постоянными посетителями. Гостями Кюба были великие князья, различать их титулы входило в обязанности официантов, которыми в основном служили бывшие солдаты гвардии. Считалось, что они не позволят себе спутать, «кто из посетителей высочество, сиятельство или высокоблагородие». К Кюба любили заглядывать балетоманы, которые могли здесь часто встретить всех ведущих петербургских балерин, включая саму Матильду Кшесинскую.
Французский ресторан Дюссо любили посещать актеры Александринки. Здесь отмечались знаменательные театральные события: проводы, юбилеи, встречи. Правда, в отличие от Кюба, ресторан Дюссо пользовался и иной славой. Здесь был установлен бильярдный стол, и азартные игры на зеленом сукне частенько заканчивались скандалами, переходившими все мыслимые границы дозволенного.
В 1920 году Морская улица вновь была переименована. На этот раз ей присвоили имя А.И. Герцена, русского революционера-демократа, который в 1840–1841 годах жил на этой улице. Как к этому событию отнеслась русская интеллигенция, можно судить по воспоминаниям Владимира Набокова. Он был так удивлен факту переименования, что отразил его в мемуарах «Другие берега», воскликнув, что «какой-то Герцен вливается в проспект какого-то Октября». Проспектом 25-го Октября в то время назывался Невский, и очень может быть, что Октябрь в этом контексте представлялся будущему писателю чьей-то фамилией.
Со свойственной ему ядовитой иронией на это очередное переименование ответил студенческий городской фольклор. Педагогический институт имени Герцена был тут же переименован в «Институт имени Большого Морского».
7 июля 1993 года обеим улицам вернули их исторические названия. Старейший петербургский топоним Большая Морская улица вновь появился на картах города. Вместе с этим получил право на повседневное бытование и беззлобный розыгрыш – дежурное меню, которым записные питерские острословы издавна потчевали городских извозчиков, выкрикивая адрес поездки: «На углу Большой Морской и Тучкова моста». Без исторического топонима розыгрыш терял свой смысл. Надо сказать, что этот розыгрыш так полюбился петербуржцам, что салонные записные остроумцы использовали его во всех возможных литературных жанрах. Вот сохранившийся в арсеналах фольклора парадоксальный стишок на ту же тему:
