Легенды и были арабского востока - [26]

Наше время истекает: в помещение более трех-четырех человек одновременно войти не могут. Через несколько мгновений служитель хлопает в ладоши, напоминая, что пора дать место следующим.

В храме гид приглашает нас в один из приделов, где за столом сидят несколько человек, составляющих духовную комиссию храма Гроба Господня. Всякий посетивший Гроб Господень может получить здесь свидетельство о совершении паломничества. Свидетельство скреплено круглой печатью и подписью хранителя храма. В нем подтверждается, что такой-то (далее следует пустая строка, в которой вы можете проставить свое имя) посетил такого-то числа Гроб Господень и что ему отпускаются «все прошлые, настоящие и будущие грели». На отдельном столике находится поднос для добровольных взносов за свидетельства. Получить отпущение за все грехи, а главное, за будущие, очень заманчиво. Здесь тоже стоит очередь. Каждый бросает на поднос сумму по совести. Но свидетельство можно получить и даром. Некоторые ничего не кладут.

Новый город

Пройден страстной путь. Получено отпущение грехов. Теперь самое время подумать об обеде. Под праздничный звон колоколов наша группа покидает Старый Иерусалим и направляется в гостиницу.

Стоит только выйти из Дамасских ворот в новый город, как с вас сразу слетает ореол паломника, ореол человека, причастного каким-то образом к давним историческим и легендарным событиям.

У Дамасских ворот — конечная остановка городского автобуса. На нем можно доехать и до нашей гостиницы. В привычной автобусной толчее и тряске прибываем к обеду. Гостиница наша многоэтажная, со всеми современными удобствами, а главное — с горячей водой, что особенно приятно в промозглую, сырую погоду иерусалимского марта.

В ресторане гостиницы шумно и оживленно: большую часть столиков занимают молодые люди спортивного типа в толстых шерстяных свитерах и джемперах. Компанию им составляют молодые женщины в серой монашеской форме. Оказывается, эти «ребята» — тоже монахи, но переодетые «по-домашнему».

Вылощенный хозяин гостиницы прохаживается между столиками: с предельной любезностью интересуется впечатлением постояльцев, рассыпается в комплиментах и готов на любую услугу. Однако кормит он своих «дорогих гостей», прямо скажем, неважно: то ли аппетит в Иерусалиме возрастает, то ли хозяин считает, что духовная пища здесь возместит его постные обеды.

Советская делегация пользуется особым вниманием хозяина. Вечером, выходя из гостиницы, мы видим его в холле с друзьями — коллегами и деловыми людьми. Их низкие сверкающие машины стоят у подъезда. Нас провожают любезные улыбки и настороженные взгляды. Когда мы были уже за порогом гостиницы, один из хозяйских гостей отважился подойти к нам (порог он предусмотрительно не переступил):

— Вы из Советского Союза? Нравится ли вам Иерусалим?

— Да, наша поездка очень интересна и поучительна.

— А мы собираемся поехать на ночное представление модной певицы и танцовщицы. Вы ее уже видели?

И он выдавливает главный вопрос:

— А вы коммунисты?

— Да, коммунисты.

Вопрошавший съеживается и отступает за дверь. Мы выходим из подъезда и погружаемся в сырые весенние сумерки. Хочется пройтись по затихшим и опустевшим улицам ближайших кварталов. Не тут-то было! Наша небольшая группа уже замечена. По мере нашего продвижения по улице в каждой следующей лавке зажигается свет, распахиваются двери, выглядывают хозяева магазинов. Кроме нас на улице никого нет… Сети расставлены ловко, и мы в них безропотно-попадаемся. Хозяева иерусалимских магазинов разные: армяне, греки, айсоры, арабы из разных стран, но сами лавки похожи одна на другую. Витрины и внутренность помещений, лавки и полки завалены и увешаны четками (из дерева, перламутра, кораллов), распятиями (от огромных до самых маленьких, от серебряных, отливающих перламутровой инкрустацией до скромных из оливкового дерева). В одной лавке, в углу, лежала большая груда настенных деревянных крестиков с распятием. В каждом, в небольшом углублении, под прозрачной пленкой, виднелся крохотный кусочек камня. Хозяин объяснил мне, что это частицы иерусалимских святынь. Потом мы часто еще встречали эти стандартные дешевые крестики с частицами «святынь».

Под стеклом прилавков разложены деревянные шкатулки с инкрустированным орнаментом белой кости, коралловые и перламутровые ожерелья, золотые перстни и кольца с монограммами Иерусалима, косынки с видами «святых мест», цветные открытки и альбомы.

После моей скромной покупки хозяин лавки, молодой сириец, приносит чашечки с черным кофе, заводит pазговор о Советском Союзе. Он с интересом расспрашивает о нашей стране, интересуется, можно ли поехать к вам учиться. Для большинства иерусалимцев мы были первыми представителями Советского Союза, и они могли наконец непосредственно расспросить о стране, о которой «столько разного рассказывают». Для многих понятие «русский» ассоциировалось с понятием православный». Так один шофер такси, услышав, что мы из России, обрадованно воскликнул: «О, я тоже православный!» и вытащил из бумажника фотографии всего своего арабского семейства.

Когда мы вернулись в нашу гостиницу, обстановка и холле изменилась: хозяева уехали развлекаться, в креслах явно дожидались нас официанты и служащие. Они упросили нас посидеть с ними и буквально завалили вопросами.