Легенды Га’Хуула 3: Быть королем - [17]

— За то, что те отрицают войны? — спросил Хуул и украдкой вздохнул, вспомнив доброго старого Бервика, который когда-то давно учил его ловить рыбу.

— Именно.

— Ну и где тут ближайшее пьяное дерево? — поинтересовался Финеас.

— Насколько я помню, на границе между Серебристой мглой и Темным лесом. Но час уже поздний, скоро наступит утро. Если мы не хотим подвергнуться нападению ворон, лучше дождаться сумерек. — Хуул и Финеас уныло вздохнули. «Ох уж мне эта молодежь!» — подумала про себя Снежная Роза, а вслух сказала: — Выше клювы! Дни становятся все короче и короче, так что вы и охнуть не успеете, как наступит вечер. Времени у нас в обрез, так что давайте поскорее поохотимся и подкрепимся перед дальней дорогой.

Всем известно, что на мысе Глаукса охотиться одно удовольствие. Деревьев здесь мало, дичь видна издалека, а скалистые склоны и растрескавшаяся земля так и кишат полевками, мышами и даже скальными крысами, мясо которых славится особой сочностью.

Финеасу повезло поймать такую крысу, и разведчики честно поделили ее на три части, предоставив Финеасу право первым выбрать свою долю.

— Вот что я тебе скажу, Финеас, — заявила Снежная Роза, одобрительно глядя на крошечного воробьиного сычика. — Росточком ты, конечно, не вышел, зато охотишься — дай Глаукс каждому!

— В таком деле размер не имеет значения, — ответил ей Хуул. — Тут важна точность расчета. Видишь, куда он клюнул эту крысу? Прямо между глаз. Финеас всегда был непревзойденным охотником, а смертоносная спираль у него получается точнее и лучше, чем у всех нас!

Смущенный Финеас опустил глаза и взъерошил перья. Он был очень скромной совой и терпеть не мог находиться в центре внимания.

— Это все пустяки, — пробормотал он, отрывая крысе голову.

В чахлых деревьях, росших на открытом всем ветрам мысе Глаукса, не было ни одного дупла, зато среди разбросанных по берегу огромных камней наши путешественники без труда нашли себе надежное укрытие от ветра и случайных ворон.

Когда ночь, побледнев, перетекла в день, трое разведчиков забились под камень и приготовились отойти ко сну. Для Хуула и Финеаса это была первая в жизни ночевка на голой земле, зато Снежная Роза не испытывала никаких неудобств, ведь полярным совам частенько приходится ночевать таким образом. Прежде чем уснуть, все трое глубоко погрузились в свои мысли.

Снежная Роза вспоминала лису, которую она год назад поймала в Серебристой мгле. До сих пор при воспоминании о сочном лисьем мясе у нее начинало приятно урчать в желудке.

Финеас, как всегда, тосковал по родительскому дуплу, маме с папой и младшей сестре, погибшим в лесном пожаре в далеком краю Амбала.

Что касается Хуула, то он размышлял о странностях жизни. Взять хотя бы его, Хуула. Он считал себя сиротой, а потом узнал, что у него есть мать. Правда, его мать умерла прежде, чем он успел как следует узнать ее… Он всегда считал себя самой обычной совой — и вдруг стал королем. Почему он смог достать уголь из пылающего жерла вулкана? Все произошло так быстро, в разгар битвы, в которой была смертельно ранена его мать. Ему тогда почудилось, будто кто-то поманил его, и он не смог противиться этому зову. Он пролетел сквозь стену огня, но языки пламени даже не опалили его перья. Но теперь Хуул припомнил еще кое-что: стены вулкана вдруг стали прозрачными, и он увидел сквозь них уголь. Что же это за уголь и что он несет — проклятие или благословение? Хуул всем желудком чувствовал, что уголь может быть очень опасен. Разве он своими глазами не видел, как меняются совы, очутившись поблизости от него? Он хорошо помнил странное возбуждение Гранка и ненормальное оцепенение Тео, Джосса и Финеаса, которые на последнем совещании из мыслящих сов превратились в безмозглых совуколок. Тем не менее пока беспокоиться было не о чем: Хуул чувствовал, что у него хватит сил справиться с загадочным воздействием угля и защитить от него своих подданных. Но что будет после его смерти? Сама смерть его не пугала, ведь Хуул знал, что в сияющей глауморе его будет ждать мать. Нет, его страшила не смерть, а судьба угля.

Веки Хуула отяжелели. Хватит думать об этом, сейчас ему нужен отдых. Как хорошо было бы снова встретиться с Бервиком! Кажется, он отдал бы все на свете, лишь бы вернуть те далекие, беспечные вечера над Горьким морем, когда они с Бервиком удили рыбу, сидя на ветке ольхи, далеко протянувшейся над водой. Лунный свет серебрил темную воду, рыбы бесшумно скользили в глубине, словно ожидая, когда их выловят… Тогда в его жизни еще не было никакого угля. Тогда он ничего не знал о своей матери и не помышлял ни о каком королевстве. Жизнь была такой простой, такой безоблачной! Хуул зевнул и провалился в сон, словно в туман.

Туман рассеялся, превратившись в легкую дымку, и из этой дымки выпорхнула прелестная пятнистая сова. Казалось, пятнышки на ее оперении сияют в темноте. Она выглядела усталой, но сильной. При виде этой совы желудок Хуула запел от радости. «Ах, какая воительница!» Казалось, она только что вылетела из одной битвы, но уже мчится в другую. «Нужно помочь ей!» — пронеслось в голове у Хуула. Расправив крылья, он поднялся в небо. Где же пятнистая сова? Почему ее нигде не видно? Неужели всему виной вновь сгустившийся туман? Или туман тут ни при чем, а просто наступил Короткий Свет? Как, уже? Так быстро? Но этого не может быть! Еще слишком рано! В чем же дело? Или это опять чары хагсмаров? Неужели их магия настолько усилилась, что они могут влиять на лунные циклы? Всякий раз, когда Хуулу удавалось приблизиться к пятнистой сове, туман сгущался, преграждая ему дорогу. Наконец он потерял сову из виду. Пятнышки на ее перьях, еще недавно сверкавшие, как звезды, растаяли в колеблющейся мгле. Внезапно туман начал темнеть, но это была не привычная тьма ночи, а зловещая воронья чернота! Хуул почувствовал мерзкий запах хагсмаров, и в тот же миг из тьмы хлынуло жуткое желтое сияние. «Великий Глаукс, да это же фингрот, страшное оружие хагсмар! Сейчас я оцепенею и рухну наземь».