Легенды Белого дела - [73]

Тридцатого августа 1919 года Николай Эмильевич снова увидел город, с которым было столько связано в его судьбе, — Киев. На этом эпизоде боевой карьеры генерала стоит остановиться подробнее.

Задача освобождения Киева, с февраля 1919 года находившегося в руках красных, была поставлена в Московской директиве А. И. Деникина. Для занятия города был предназначен так называемый Полтавский отряд, в который вошли 7-я пехотная дивизия, свежесформированный 5-й кавалерийский корпус (командир — генерал-лейтенант Я. Д. Юзефович) в составе 1-й и 2-й кавдивизий и Сводно-гвардейская бригада (командир — генерал-майор барон Н. И. Штакельберг), всего примерно шесть тысяч штыков и сабель. У красных было вдесятеро больше сил — прикрывавшие Киев советские 12-я и 13-я армии насчитывали 67 тысяч штыков. Но фронт к тому времени практически развалился, и большевики думали не столько об обороне Киева, сколько о его «зачистке» и эвакуации имущества. Тем более что с запада к городу быстро приближалась еще одна вооруженная сила — объединенные армии Западно-Украинской Народной Республики (ЗУНР) и Украинской Народной Республики (УНР), а именно 1-й и 2-й корпуса Галицкой армии ЗУНР и Запорожский корпус армии УНР под общим командованием бывшего австро-венгерского подполковника, а ныне генерального четаря (чин, равный генерал-майору) Антона Крауса[345]. Отношение к белым у галичан и украинцев было различным. Для первых русские не были врагами, в то время как петлюровцы ненавидели любую Россию, не важно, белую или красную. Тем не менее по отношению к объединенным украинским силам белые руководствовались простым приказом — украинцы должны или сдать оружие, или примкнуть к добровольцам, если же эти условия не будут выполнены, их следует считать такими же противниками, как и большевиков. В свою очередь, украинцам их командование предписывало воздерживаться от любых проявлений враждебности по отношению к белым.

Задачу освобождения Киева В. З. Май-Маевский поручил Николаю Эмильевичу Бредову. Нет сомнения, что выбор именно его кандидатуры на эту роль был не случайным: во время штурма Царицына генерал успел проявить себя как мужественный и инициативный военачальник, кроме того, он хорошо знал местную специфику, ориентировался в городе и прилегающих к нему районах. И наконец, освободителю Киева надо было проявить дипломатические таланты, ведь ему предстоял неизбежный контакт с представителями украинских вооруженных сил. Не последнюю роль сыграло и отличное знание генералом немецкого языка (в Галицкой армии он использовался наравне с украинским, так как она создавалась на базе укомплектованных украинцами частей австро-венгерской армии).

Проанализировав обстановку и не желая напрасных жертв, Бредов избрал оригинальную тактику. Он предоставил право вытеснить красных из города украинцам. В итоге после непродолжительных оборонительных боев вечером 30 августа (в одном из них при не до конца выясненных обстоятельствах погиб Н. А. Щорс[346]) красные оставили Киев, и подошедшие первыми украинцы и галичане заняли его ключевые точки. На следующий день в Киеве должен был состояться парад с участием Петлюры. При этом сами украинцы считали, что добровольцы скованы боями в 80 километрах от города и опасности для них не представляют. На самом же деле первые разъезды группы Бредова появились на никем не охраняемом Николаевском мосту через Днепр тем же вечером 30 августа. Три полка из 5-го кавкорпуса Юзефовича двинулись по улицам, без лишнего шума разоружая все встречавшиеся по пути украинские и Галицкие части.

Рядовой Н. В. Волков-Муромцев, участвовавший в этой операции, так вспоминал вступление в Киев: «Мост, с пол версты длиной, казался просто приманкой для засады. Впереди нашей линии шел Исаков, с другой стороны моста Мирский. На всех лицах напряжение. <…> Как только перешли, пеший разведочный отряд от роты Мирского полез по крутому обрыву, а мы, сформировавшись в колонну, пошли вверх по Николаевскому спуску. Подождав наверху остальные роты, мы шли вниз по Никольской и Александровской на Царскую площадь. Впереди шел Энден с отрядом. За ними тянулись остальные стрелки.

Тут наверху канонада звучала гораздо громче. Мы остановились у Арсенала. Разведки пошли в соседние улицы. Все поочередно гадали, кто это мог быть. Или кто-то бомбардировал подходы к Киеву, или красные от кого-то отбивались. Говорили, что наши перешли Днепр ниже по течению, другие — что это армия Шиллинга из Одессы, третьи — что это поляки, и т. д.

Когда мы наконец двинулись опять, улица была пуста. Только на Царской площади вдруг высыпал народ. Стали кидать цветы, девицы целовали солдат, кричали „ура“, махали русскими флагами.

Вдруг все замерло. Толпа прижалась на тротуарах. Энден с частью своего отряда разделился, поехал вперед по Крещатику, там вдали стояла колонна австрийцев в серо-голубых формах и кепи. На вид они были так же удивлены, как и мы. Сивчук прошептал:

— Да это австрияки, откуда они?

Подъехал батальонный. Все глазели на австрийскую колонну. Энден медленно ехал по середине улицы по направлению к австрийцам. Мы смотрели в ожидании. Энден вернулся и громко сказал: