Легенды Белого дела - [53]
О поведении Май-Маевского в бою свидетельствует и другой мемуарист, настроенный к генералу в целом куда менее благожелательно. Б. А. Штейфон[261], командовавший в Добровольческой армии восстановленным 13-м пехотным Белозерским полком, описывает один из боев на Донбассе в феврале — марте 1919 года:
«В Донецком бассейне я был начальником штаба 3-й пехотной добровольческой дивизии, входившей в состав 2-го корпуса.
Командир корпуса во время боев часто вызывал меня к аппарату и запрашивал о положении дел, проявляя обычно и правильное понимание обстановки, и большое мужество.
Однажды, когда я еще не успел узнать генерала Май-Маевского, на участке дивизии назревала очередная неустойка. Резервов не было. Артиллерия умолкла, она отходила. Наши слабые пехотные цепи были оттеснены и с трудом удерживались на тыловой позиции.
Застучал телеграфный аппарат:
„У аппарата генерал Май-Маевский. Какова у вас обстановка?“
Я доложил. Утешительного было мало.
„Сейчас из Юзовки высылаем во фланг ‘Генерала Корнилова’. Две дроздовские роты направляем для удара с другого фланга. Через 10–15 минут батарея займет новую позицию и откроет огонь“.
Аппарат „задумался“. А затем через минуту:
„Я сам сейчас приеду на атакованный участок. Продержитесь?“
„Продержимся, Ваше Превосходительство. Не беспокойтесь!“
В фигуре Май-Маевского было мало воинственного. Страдая одышкой, много ходить он не мог. Узнав о его намерении приехать, я отнесся скептически к подобному намерению и не возлагал особых надежд на приезд командира корпуса.
Через полчаса генерал был уже у наших цепей. Большевистские пули щелкали по паровозу и по железной обшивке вагона.
Май вышел, остановился на ступеньках вагона и, не обращая внимания на огонь, спокойно рассматривал поле боя.
Затем грузно спрыгнул на землю и пошел по цепи.
— Здравствуйте, n-цы!
— Здравия желаем, Ваше Превосходительство.
— Ну что, заробел? — обратился он к какому-то солдату.
— Никак нет. Чего тут робеть?
— Молодец. Чего их бояться, таких-сяких?
Через пять минут раздалась команда командира корпуса:
— Встать! Вперед! Гони эту сволочь!
Наша редкая цепь с громким криком „ура“ бросилась вперед.
Большевики не выдержали этого порыва — и положение было восстановлено»>[262].
В эти дни судьба огромного 400-километрового фронта фактически зависела только от Май-Маевского, от его умений, энергии и таланта. Генерал и его изнемогающие войска держали, возможно, самый главный экзамен времен Гражданской войны. И выдержали его с честью. Видимо, в эти дни командование Добровольческой армии окончательно поняло, какой крупный козырь оно получило в лице полного, страдающего одышкой, внешне комично выглядевшего генерала… 28 февраля 1919 года Владимир Зенонович был назначен командиром 2-го армейского корпуса, а 9 марта Приказом главнокомандующего Вооруженными силами Юга России № 428 за боевые отличия получил чин генерал-лейтенанта.
Второй армейский (Добровольческий) корпус ВСЮР включал в себя множество частей, но громче всего звучали названия наиболее известных и стойких добровольческих полков — Корниловский ударный, 1-й Офицерский генерала Маркова, 2-й Офицерский генерала Дроздовского. Это означало, что Май-Маевскому оказано высокое доверие командовать элитой, гвардией Белого дела. И эту честь доверили генералу, который, повторимся, не принадлежал к семье первопоходников, не был дроздовцем, а сделал себе имя в Добровольческой армии сам, на полях непрерывных сражений. Интересно, что 1-м армейским корпусом ВСЮР с января командовал бывший подчиненный Май-Маевского по 1-му гвардейскому корпусу времен Великой войны — генерал-майор А. П. Кутепов. Структурно 2-й армейский корпус вошел в состав Кавказской Добровольческой армии (командующий — генерал-лейтенант барон П. Н. Врангель, которого во время его болезни замещал генерал-лейтенант Я. Д. Юзефович).
Двадцать восьмого февраля 1919 года, в день назначения на должность комкора, в жизни Владимира Зеноновича возник человек, которому было суждено сыграть немалую роль в его судьбе. Приказом № 27 по 2-му армейскому корпусу «2 Офицерского Генерала Дроздовского полка подпоручик Макаров назначается личным адъютантом командира корпуса с 15.02.1919»[263]>[264]. Так впервые возник на страницах хроники Белого дела тот самый «адъютант его превосходительства», который стал позднее прообразом капитана Кольцова; на истории этого персонажа мы еще остановимся позже.
В должности комкора Владимиру Зеноновичу выпала в общем-то та же самая почетная и трудная участь — вести непрерывную маневренную войну сразу против нескольких противников. Первые признаки краха этих фронтов появились в феврале 1919 года, и тоже благодаря Май-Маевскому. Тогда сильно потрепанные им махновцы в тактических целях влились в состав 1-й Заднепровской советской дивизии на правах ее 3-й бригады. Но коалиция Махно и красных, как и следовало ожидать, была непрочной и неглубокой, обе стороны стремились использовать друг друга. Дисциплина в смежных с махновскими советских частях падала, росло число перебежчиков, которых отлавливали специальные заградотряды, фронт в этом месте был шатким, неустойчивым. И это блестяще использовали добровольцы, нанеся удар в самое «тонкое» место советского фронта — в стык между махновскими войсками и красной 13-й армией. Советские дивизии сразу же дрогнули, смешались и начали отходить, а после того как Май-Маевский направил в образовавшийся прорыв конницу А. Г. Шкуро
