Легенды Белого дела - [122]

По возвращении в Париж 20 января Кутепов ответил на вопрос своего помощника, поручика М. А. Критского, доволен ли он поездкой:

— Меня хотят опять втянуть в «Трест». Знаю, когда я стану опасен для большевиков, они меня уберут.

«Я давно свыкся с опасностью. Да и что может случиться на улице? Ведь это Париж!»^[608] — в эти фразы, сказанные Кутеповым в декабре 1929 года, укладывалось все его отношение к собственной безопасности. Но после возвращения из Берлина он все же обратился в префектуру парижской полиции с просьбой выделить ему охрану. По утверждению автора анонимного письма, поступившего в полицию после похищения Кутепова, «охрану» генералу действительно предоставили, вот только половина ее состояла из агентов ОГПУ, а другая половина из членов Союза русских репатриантов (то есть эмигрантов, собиравшихся возвращаться в СССР). Кроме того, за Кутеповым велась постоянная и почти открытая слежка. По Парижу его часто «вело» желтое частное такси, гостей, приходивших к генералу, фотографировали из близлежащих кафе и бакалейной лавки, а за квартирой следили из расположенного рядом общежития студентов — граждан СССР.

Агенты ОГПУ прекрасно знали расположение квартиры Кутепова. Она размещалась в 7-м аррондисмане (округе) Парижа, на узкой, тихой и довольно мрачной улочке Русселе, на третьем этаже старого жилого дома 26, окнами в сад. Квартира состояла из крохотной прихожей, столовой, она же приемная, маленького кабинета Кутепова и спальни. Там Кутеповы жили с апреля 1924 года (до этого они год снимали квартиру на улице Ришелье, 23бис). Туда они привезли в марте 1925-го новорожденного сына Павлика. Для родителей (Александру Павловичу было 43, Лидии Давыдовне — 37) это было огромное счастье. Но интересы семьи для Кутепова всегда стояли на втором плане — прежде всего для него были его призвание, его долг.

Вечером 24 января к Кутепову зашел генерал от кавалерии П. Н. Шатилов, в прошлом начальник штаба Русской армии П. Н. Врангеля. «Александра Павловича я нашел в… <…> мрачном, скажу даже, жутком состоянии… <…>, — вспоминал Шатилов. — Ясно было, что результаты поездки в Берлин его угнетали. Я почувствовал это с первых же его слов. Он хорошо понял, что один из тех путей, которым он хотел пользоваться для проникновения в России в среду Красной Армии, оказался, как сам он выразился, вторым „Трестом“. <…> Обнаружение у себя на путях новой провокационной организации, несомненно, сильно повлияло на его состояние»^[609]. В этот день Кутепов дважды завел речь о готовящемся на него покушении со служившим во французской полиции русским офицером и с полковником Лепёхиным, который вез его в машине.

В восемь часов утра 25 января у Кутепова побывал с докладом его ближайший помощник полковник А. А. Зайцов. Беседа продолжалась два часа, на 27-е Кутепов назначил Зайцову два доклада, и тот ушел от генерала в убеждении, что Кутепов «был совершенно спокоен и полон веры в будущее»^[610]. Позже Кутепова навестили издатель журнала РОВС «Часовой» В. В. Орехов и редактор журнала Е. В. Тарусский. Им генерал сказал:

— Мне стало известно, что на Обще-Воинский союз, в частности, на его председателя, в самом ближайшем будущем будут предприняты отчаянные нападения заграничного ГПУ. Будут пущены все средства. Как известно, в средствах большевики не разбираются, и среди этих средств главную роль будет играть провокация. Мы должны быть готовы к этому натиску… Напишите об этом, предупредите военное зарубежье. В такие минуты, как никогда, нужны выдержка, спокойствие, дисциплина и связь со своими ближайшими начальниками.

Это был последний приказ, который Кутепов отдал в своей жизни.

В тот же день Кутеповы навестили в парижском предместье Бельвю генерала М. И. Репьева, поздравили его жену Татьяну Васильевну с Татьяниным днем. Кутепов разговорился со своим помощником М. А. Критским на тему крестьянского движения в СССР, утверждал, что ему не хватает «крепкого руководящего ядра», спросил у Критского, поедет ли он с ним в Россию руководить крестьянским сопротивлением.

— Да, конечно, — без колебаний согласился Критский.

— Завтра с женой я поеду искать дачу на лето, а в понедельник мы с вами подробно обсудим это. Наметьте план в общих чертах, — попросил генерал.

Закончил день Кутепов на собрании Объединения офицеров лейб-гвардии Гренадерского полка. Домой его довез таксист Фортунато — русский офицер, из закрепленной за генералом бригады таксистов-галлиполийцев, в которой числилось 33 человека (они бесплатно возили Кутепова по Парижу и одновременно были его телохранителями). Поблагодарив водителя, Кутепов отменил присылку машины на завтра.

В 10.30 26 января 1930 года Александр Павлович вышел из дома и направился в часовню Союза галлиполийцев на улице Мадемуазель, 81, где должна была пройти панихида по умершему год назад генералу А. В. Каульбарсу. Но в часовне Кутепов не появился. Через некоторое время соратники по РОВС подняли тревогу, семья вызвала полицию, начались поиски. Вскоре стало понятно, что генерал бесследно исчез. 28 января первые публикации о происшедшем разместила русская эмигрантская пресса, 29-го — французская. В статьях утверждалось, что Кутепов похищен агентами советских спецслужб. А уже 30 января журналист газеты «Эко де Пари» Жан Деляж нашел свидетеля, которым оказался Огюст Стеймец, уборщик клиники — тот видел похищение Кутепова. Мало-помалу начала складываться картина произошедшего, которая выглядела примерно так.