Легендарный - [30]

— Прекрасно, — сказал я, обходя громадную махину. — Просто великолепно, — потом посмотрел на своего техника и поблагодарил за работу.

— Пустяки. Это просто царапины.

— Царапины?

— Конечно, — он поднял плечи, как будто хотел выглядеть больше и устрашающе в моих глазах, но затем выдохнул и принял свой прежний вид. — До вас у меня был один пилот. Старый. Может даже старше вас. Сколько ему было лет я не знал, но по лицу такого не посчитать. Так вот он всегда шел напролом. После боя, если его машина еще была в состоянии дойти сама до базы, броня на его корпусе напоминала растопленное масло. Все стекало вниз от высокой температуры, потом застывало и превращалось в кашу. А он мне, значит, говорит: делай, дружище, что хочешь, но чтобы через два дня техника стояла как новенькая.

— И как ты с этим справлялся?

— В самом начале это было просто адский труд. Я вручную спиливал расплавленные части броневых листов, потом при помощи крана поднимал новые и приваривал. И так до тех пор, пока все не приходило в норму. Это могло занимать до двенадцати часов подряд, затем я ложился спать на пару часов, поднимался и снова приступал к работе. Когда внешняя часть оказывалась выполнена, мне приходилось ковыряться в проводке. Как вы понимаете, такая высокая температура жгла всю электронику и соединительные провода.

— Ты молодец, — я похлопал его по плечу и снова посмотрел на отремонтированный мех. — И как долго ты пробыл у него?

— У кого?

— У предыдущего пилота.

— Всего ничего. Я даже толком не успел его узнать. Да и не любил он общаться со мной, как это делаете вы. С вами мне интересно, а до этого я почти все свое время проводил в боксе. Утром он приходил в мастерскую, забирался в кабину пилота и направлялся в бой. Потом возвращался, весь в шрамах и почти не на ходу. Вылезал обратно, спускался без помощи лифта, прямо так, карабкаясь и цепляясь руками за уступы еще не остывшей толком брони, и уходил к себе спать.

Я усмехнулся. Сел на ящик с инструментами и продолжил слушать.

— В один прекрасный день он явился в бокс как это делал всегда, что-то буркнул мне и забрался внутрь машины. Я открыл ему двери, погода была солнечной и очень теплой. В полдень стояла неимоверная жара. Я ждал, когда он вернется, чтобы приступить к ремонту пораньше, но к моменту, когда Клан официально признал потерю звена, мне уже рассказали, что старик больше не появится.

— Как он погиб?

— Все слухи. Не знаю точно. Наверное, он не слишком долго мучился. Нас собрали на смежном плацу, вывели в отдельную группу и отвезли на место последней схватки старика. Было страшно и любопытно одновременно. Мне не терпелось увидеть как все произошло, но про приезду меня ждало лишь разочарование. Груды металла, хлам, воронки, выжженная земля и ни единого признака жизни. Я долго ходил по тому полю. Кое-что взял себе на память, потому что знал, что меня должны перенаправить в другое отделение для обслуживания новой машины.

Билл достал из кармана маленький шарик, раза в два или три раза меньше шрапнели.

— Это часть шарнира. Не знаю почему, но мне нравится таскать его с собой. Я считаю, что он приносит мне удачу.

Он слегка потряс его в руке, потом подошел ко мне и передал этот незамысловатый предмет в мои руки.

— Тяжелый.

— Не так уж и сильно, но в кармане дает немного веса.

Потом он замолчал на секунду, опустив взгляд.

— Ты здорово потрудился, Билл. Честно, я не ожидал, что ты сможешь вернуть машине ее прежний вид. Думаю, ты заслужил пару свободных дней, чтобы отдохнуть в нормальном помещении.

Он поднял взгляд, оторвав его от бессмысленного созерцания бетонного пола, улыбнулся и почесал затылок.

— Я бы рад, но… но мне будет хорошо здесь. Койка тут неподалеку, я пристроил ее в техническом помещении. Там тепло, нет шума и можно побыть одному. Разрешите остаться здесь и не уходить на отдых.

— Хорошо, — я отдал ему металлический шарик. — Пусть будет по-твоему.

Этот парень нравился мне. В нем было что-то простое, незамысловатое, притягательное. Что делает человеческое общение приятным и добрым. Я любил его как сына, если вообще когда-то мог понять такую любовь. Он заботился о семидесяти пяти тоннах железа так, будто это было самое важная вещь в его жизни. Холил и лелеял боевую машину и иногда даже разговаривал с ней, когда я уходил и он оставался один в ремонтной мастерской бокса. Я слышал несколько раз эти разговоры. Наивные, по-своему забавные. Он дотрагивался до корпуса машины и словно чувствовал боль, которую перенесла она во время попадания. Я хотел было сказать, что тварь перед ним бездушна, что она не слышит его слов, что все разговоры с Бешеным Котом не более чем чудачество не имеющее смысла… но не стал этого делать.

Пусть разговаривает.

Вернувшись к себе, я застал в комнате Антона. Он выпивал, держась за бутылку и иногда поворачивая ее в своей ладони, всматриваясь в янтарно-золотой блеск спиртного напитка.

Было поздно. Весь этаж корпуса, отведенный под жилые помещения, уже давно спал, работали только ответственные за участки и трудоголики. Пилоты, солдаты, технический персонал — спали.

— Что случилось? — я приблизился и вытащил из его руки бутылку. Потом отставил ее в сторону и сел рядом. — Мм? Расскажешь мне?