Легендарный барон: неизвестные страницы гражданской войны - [178]

Одна же из главных причин теплых воспоминаний кроется в тех воинских доблестях, кои унгерновцы совершили в Монголии под водительством генерала Унгерна, кои не умрут в истории Монголии. Горсточка людей в 700–800 бойцов вошла в Монголию и, не имея тыла и средств пополнения, в холодную зимнюю пору одолела 12000 первосортных, до зубов вооруженных, хорошо снабженных китайских войск. Затем, с одной стороны, последовательными рейдами вглубь самой Гоби у Чойрына, а с другой — на путях из Кяхты в Хух-хото — окончательно добивает китайцев и освобождает монгольский народ от векового рабства у них. Каждый воин — участник этих блестящих боев и походов гордится тем, что и он был участником исторических дел.

Поход на Русь — исторический, блестящий кавалерийский рейд, когда за месяц исходили вдоль и поперек 1-й отдел Забайкальской области — страну, равную целому государству, делая в сутки по сто и больше верст, стиснутые превосходными, регулярными частями Красной армии, и не разу противник “не прищучил” и не побил унгерновцев, тогда как они били красных везде, нанося им огромный урон, и уходили безнаказанными.

Время изглаживает все тяжелое, темное и память сохраняет все светлое и героическое, чем жили и к чему стремились в борьбе за лучшее будущее свое и Родины, как они понимали. Но главное лежит в другом: одни сознательно, другие чутьем понимали, что они совершили историческое русское дело, освободив Монголию навсегда от китайского ига. Унгерновцы подарили русскому народу богатую территорию в 1500000 кв. км без затрат и осложнений с китайским народом. Советская власть не только в 1921 г., когда она дышала на ладан, не посмела бы отбирать Монголию от Китая, но и много времени позднее. В освобожденную Монголию Красная армия вошла беспрепятственно. Монголия, как спелое яблочко, подкатилась ей, разутой, раздетой и болящей России, и это яблочко подкатили унгерновцы. Они окончательно завершили миссию русского народа — стать наследниками царства великого Чингисхана в Азии[79].

Смерть в Монголии одной-другой сотни людей, даже безвинных — слишком незначительная плата за Монголию для блага Родины. Генералу барону Р. Ф. Сарыл-гун-хурэу в этом деле, естественно, принадлежит первое место. Имя его войдет не только в историю Монголии, не только в историю Белого движения, но вообще в историю великого Государства Российского.

Личность генерала Унгерна многогранна, и к нему нельзя подходить с обычной меркой. Редеющая уже масса унгерновцев чтит своего начальника. “Глас народа — глас Божий”, и суд его правый. Вместе с коренными унгерновцами склоняю голову перед памятью генерала барона Романа Федоровича Унгерн-Штернберга.

Пройдут десятилетия, а может быть и века, когда уйдут в историю деяния людей, причастных к Октябрьской революции в России, и честный, беспристрастный историк в тиши своего научного кабинета воздаст должное истинным освободителям монгольского народа от их векового врага — китайцев и проложенным путям слияния монгольского народа с русским.

Комментарии

1 По М. Г. Торновскому, это был барон Рено.

Действительный текст послания Р. Ф. Унгерна Богдо-гэгэну несколько другой (см.: Кузьмин, цит. соч., с. 182–183).

Согласно другому свидетельству (Рибо, цит. соч.), Б. П. Резухин старался копировать у своего командира и друга Р. Ф. Унгерна палочную дисциплину, что стало причиной недовольства оренбургских казаков.

Версии Шеломенцева и Бишерельту-гуна, утвердившиеся в литературе об Унгерне, неубедительны: и тот, и другой были лично заинтересованы в определенном освещении событий. Более объективные сведения содержатся в отчете красного партизана Щетинкина, арестовавшего Унгерна, и в материалах допросов самого барона. Примечательно, что Князев — единственный из бывших соратников Унгерна, кто прямо пишет, что целью заговорщиков было именно убийство барона. Остальные старались отрицать это, сознавая, что заговор стал причиной ареста их командира красными. Отрицая свою вину, они списывали ее на монголов. Однако есть все основания полагать, что Бишерельту-гун хотел доставить Унгерна заговорщикам, но по дороге напоролся на разведгруппу красных, сам попал в плен, а потом оправдывался (подробнее см.: Кузьмин, цит. соч.).

По сведениям К. Гижицкого, Богдо-гэгэн издал тайный приказ помогать войску Унгерна, а большевиков вводить в заблуждение о перемещении бригад. Кроме того, белые получали информацию о местонахождении крупных отрядов красных (Gizycki К. 1929. Przez Uijanchaj i Mongolje. Lwow — Warszawa: wyd. Zakladu Nar. im. Ossolinskich).

Есть и другая версия, за что расстреляли А. Ф. Клингенберга (Голубев, цит. соч.).

По данным переписи 1918 г., общая численность монголов в Халхе составляла 542504 чел., китайцев — 100 тыс., русских — 5 тыс. (Майский И. М. 1959. Монголия накануне революции. М.: Вост. лит.).

В каждом монастыре, подчинявшемся Богдо-гэгэну, имелась должность шанцзотбы — должностного лица, ведавшего делами приписных крестьян (шабинаров). При шанцзотбе в монастырской канцелярии находились два да-ламы. Медицинские вопросы не входили в их компетенцию. Этим занимались другие люди — эмчи-ламы.