Легендарные разведчики — 3 - [3]

Уже после смерти Бориса Игнатьевича мне попалась статья серьезного историка, полковника отставника, в которой тот жестко критиковал своего собеседника Гудзя за то, что он брал деньги за консультации. Стало обидно за них обоих. У беспощадного полковника была своя честно заслуженная военная пенсия: если разок и заплатил, то наверняка на бедном старике не разорился. Гудзь в свои под 100, а потом и за 100 лет боролся за правду и раскрывал ее. В этом возрасте трудиться ему было наверняка сложнее, чем военному писателю-моралисту. Знаю это, потому что в конце первого года нашего с Борисом Игнатьевичем сотрудничества он обратился ко мне с честной просьбой: не всегда успевает за моими вопросами, нельзя ли оставлять их у него за несколько дней до беседы, чтобы он мог лучше подготовиться. Что скажешь, настоящий профессионал.

Мы проработали с Борисом Игнатьевичем — он, истый чекист, предпочитал трудиться в поздние вечера — четыре года. Я, типичный жаворонок, уезжал от него на последнем поезде метро со станции «Спортивная», а встречавшая дома жена передавала: звонил Гудзь, просил перезвонить. И он мне разъяснял, проверял и перепроверял.

Многое сделав, мы многое не успели. Взялись было за книгу о Менжинском. Гудзь хотел издать новую, честную биографию преемника Дзержинского, но… Не публиковать же мне пару написанных вместе и вчерне глав, раскрывающих наши современные широко закрытые глаза. Это было бы как-то нечестно.

На похороны Гудзя в самом конце декабря 2006 года, которые прошли там, где хоронят многих чекистов, собрались десять человек, считая нас с писателем Теодором Гладковым. Зато все мы услышали прощальный залп почетного караула в честь бригадного комиссара.

Стараясь не изменять манеру повествования Гудзя, приведу лишь несколько эпизодов, рассказанных Борисом Игнатьевичем в откровенной трактовке и от первого лица. Записывал все наши многочасовые беседы на диктофон. К некоторым из них я подступился лишь в январе 2020-го.

А начали мы, понятно, с классической операции ЧК под названием «Трест». Слово Борису Игнатьевичу Гудзю.

«Трест» — хрестоматия разведки

Чекисты семь лет морочили голову верхушке белой эмиграции, создав в СССР подставную монархическую организацию. Думаю, я единственный участник операции «Трест», доживший до XXI века. Помощником Дзержинского, что мне некоторые приписывают, я никогда не был. Но помню детали, которые, возможно, не знал никто.

Вообще вся операция началась с Якушева — бывшего статского советника, специалиста, работавшего на советскую власть, однако скептически к ней относящегося. Скептически — не больше. И чекистам во главе с Артузовым удалось даже не перевербовать, а привлечь его на нашу сторону. Доказать, что все в прошлом, возврата к монархии нет и быть не может. А вот подставную монархическую организацию создать надо, чтобы не дать разгореться новым страстям, предотвратить террористические акты со стороны белой эмиграции. Так что в какой-то мере спасти и ее, ибо белый террор обречен на поражение, а чем ответят на это красные, вам, гражданин Якушев, объяснять не надо. И Артузов попал в точку.

Потом включился в операцию «Трест» наш сотрудник Стецкевич. Мелькнул и исчез. Но возник Стырна. И вошел в операцию одним из главных действующих лиц. Окончил классическую гимназию. Был студентом естественного факультета Московского университета: может, прошел курс-другой. Прекрасно знал литературу. Участвовал в школьных спектаклях. Тоже имеет значение: Артузов, Якушев, Стырна — все играли в юности в любительских театральных постановках. Были они немножко и артисты.

Я и со Стырной был хорошо знаком. Нас свел Артузов. Но первый раз показался я ему слишком молодым, посчитал, что рано мне, мальчишке, в ЧК. А немного попозже, через несколько лет, все сошлось.

Александр Александрович Якушев приходил к Стырне домой. Жил тот в паршивеньком домишке в две комнаты. Домик уж давно как снесли. Квартира в отдельных эпизодах операции «Трест» превращалась в явочную. А в ней, кроме шкафа с книгами, ничего и не было: стол, кровать, три стула. Здесь же жила старушка-бабушка — мать его жены, Александры Ивановны, нашей сотрудницы, работавшей машинисткой в Особом отделе КРО. Домик был как бы семейным. Понимаете, возникли среди чекистов, вовлеченных в операцию «Трест», свои отношения. Помимо прочего, ходили мы все в один кружок по изучению марксизма-ленинизма.

И были все мы молоды. Стырне, когда вступил в операцию «Трест», исполнилось 26 лет. И в этом возрасте он руководит 47-летним действительным статским советником Якушевым. И тот, бывший генерал, его слушает, в разговоре с Артузовым хорошо отзывается: «Умный и культурный молодой человек. Настоящий интеллигент». И от себя добавлю: стойкий, выдержанный, говорит прекрасно.

Стырна в Первой мировой войне не участвовал. Вроде и опыта военного никакого, а как себя проявил в разведке! Какое соотношение возраста: в СССР совсем молодые люди, а на той стороне опытные, столько всего прошедшие и испытавшие боевые белые офицеры. Наши учились, развивались очень быстро. Перенимали, если требовалось, манеру поведения, стиль белых, набирались знаний. И как работали молодые чекисты, воспринявшие уроки Дзержинского, если вся эта публика, за кордоном собравшаяся, им поверила!