Легенда о Вращающемся Замке - [10]

Гэрис давно уже ни на грош не верил ни в какие клятвы, даже самые громкие — но зато он прекрасно знал, что в них верит народ. Ничто не сможет воодушевить собравшихся здесь людей больше, чем такое смелое обещание. Расчет оправдался — после произнесенных им слов трибуны просто взорвались криками. Негодование и восторг сразу. Негодование — потому что какой-то наглец успел вызваться на бой первым, выхватив тем самым удачу у всех остальных. Восторг — ну а как же, зрелищу быть. Гэрис усмехнулся. «Вы, господа, как всегда жаждете зрелища — ну так святая правда, что вы его получите».

Эдвард Фэринтайн медленно повернул коня, посмотрел на Гэриса сквозь опущенное забрало шлема — и, будь на месте Гэриса кто другой, взгляд сэра Эдварда проморозил бы его до костей. Потому что люди так не смотрят. Так смотрят только высокие фэйри — или те, кто несет в своих жилах их серебряную кровь. Герцог Фэринтайн заговорил — и его негромкий голос заглушил рев толпы:

— Интересная клятва, сэр Гэрис. Вы не боитесь ее нарушить?

Гэрис встретил взгляд Эдварда — и одну долгую секунду они смотрели друг другу в глаза. Гэрис знал, что Эдвард его не узнает, и Эдвард в самом деле его не узнал.

— Я ее не нарушу.

— Смелые слова, — Фэринтайн склонил голову. — Садитесь в седло! Я хочу проверить, стоите ли вы своих слов.

— У вас будет такая возможность, герцог, — сказал Гэрис сухо. — Дэрри, — это уже оруженосцу, на три голоса ниже. Оруженосец вел в поводу коня — и ухмылялся. Конь не ухмылялся, конь раздувал ноздри и глядел прямо на Гэриса окровавленным взглядом. «Ну, лошадка, не подведи — даром я тебе столько дней подряд покупал самое лучшее сено? Сегодня нам с тобой, малыш, придется постараться на славу».

Гэрис вскочил в седло и взялся за протянутое оруженосцем копье. Вскинул это копье острием вверх, приветствуя толпу — и довольно улыбнулся, заметив, что зрители по меньшей мере удивлены. На трибунах зашептались, кто-то засвистел. Ну еще бы, внешний вид Гэриса не мог не вызвать недоумения. Ведь все прочие рыцари предпочитали выезжать на конный поединок, будучи облаченными в полную броню, не забыв о нагрудниках, наручах, поножах и шлемах. Что же до Гэриса, то он не взял с собой даже щита. Плотная стеганая куртка, кожаные штаны, сапоги со шпорами — и больше ничего. Он сначала собирался надеть под куртку кольчугу, но потом передумал. Без доспехов, так без доспехов.

Дэрри привстал на цыпочках, понизив голос до шепота:

— Сэр Гэрис, они уже верно решили, что вы умом тронулись. Честное слово, я их понимаю.

— Веришь в меня? — спросил Гэрис невпопад.

— В вас-то? — мальчик прищурился. — Даже и не знаю. Но деньги поставил.

Гэрис ничего не ответил на это.

Он перехватил копье поудобней и ударил коня по бокам. Искрящийся солнцем соленый песок взвился из-под копыт — и то же самое солнце ударило отраженным лучом с наконечника выставленного лордом Фэринтайном копья. Тот тоже рванул прямо с места в карьер. Тут не было никаких отдельных дорожек и разделительных барьеров. Всадники сшибались прямо посреди широкого, засыпанного песком поля, чтобы, будучи выбитыми из седла, иметь возможность продолжить поединок уже пешими.

Гэрис чуть наклонился в седле, почувствовал, как перчатки на руках сделались мокрыми и холодными от пота. Он не хотел нервничать, но все же нервничал. Слишком многое зависело от того, справится он сейчас или нет. Эдвард Фэринтайн несся прямо ему навстречу, расстояние между рыцарями сокращалось, Гэрис видел белое забрало шлема, щит с серебряным единорогом на бело-черном поле, развевающуюся конскую гриву. Сэр Гэрис Фостер хорошо знал, что Эдвард Фэринтайн владеет копьем куда лучше, чем он сам, тем более сейчас, и легко выбьет его из седла, если получит такую возможность. Более быстрый и ловкий, Эдвард победит в честном бою без труда, но в том и шутка, что честного боя не будет. Хорошо, что правила турнира не запрещают определенных хитростей.

Когда рыцари сблизились почти на расстояние удара, но все же еще не совсем — Гэрис отбросил копье в сторону, прямо на землю, и рванул коня в сторону, боком от Фэринтайна. Выхватил левой рукой меч и, извернувшись в седле, перерубил древко вражеского копья. Зрители закричали. Эдвард выпустил из рук бесполезный обломок и тоже выхватил клинок. Мечи столкнулись — Гэрису показалось, что он принял на свой клинок рухнувшую скалу, до того силен был нажим противника. Гэрис пришпорил своего жеребца, и, сумев наконец оттолкнуть меч Эдварда, поскакал прочь, к дальнему краю поля. Теперь важнее всего была скорость. Ему следовало оторваться и выиграть себе хотя бы несколько драгоценных секунд. Враг остался без копья, но его меч был при нем, равно как и мастерство, искусство и отвага.

Гэрис выпрыгнул из седла, сгруппировался при падении, покатился по рассыпчатому песку. Грохот конских копыт оказался совсем рядом, и Фостер едва успел избежать участи быть затоптанным жеребцом Фэринтайна. Он снова перекатился и вскочил на ноги, подбирая выпущенный было клинок. Эдвард рванул коня прямо на него, замахнулся сверху мечом. Гэрис отскочил, парировал удар, а потом на мгновение припал к земле — и полоснул вражеского коня по передним ногам, перерубив их. Кровь брызнула ручьем, лошадиный крик свел бы с ума кого угодно. Фэринтайн выпал из седла, попробовал удержаться на ногах — но Гэрис тут же навалился на него и швырнул на землю. Фэринтайн выставил при падении руку, оперся на нее и тут же вскинул меч, блокировав удар Гэриса. Подался вперед, отводя вражеский клинок, и рывком взлетел с колен. Гэрис Фостер отшатнулся.