Легенда о Великой волне - [36]

– Знаешь, насчет Писаний… Все говорят о неукротимом сердце и капитане, которого не видел Мир. Но я не хочу, чтобы наша дочь всю жизнь тащила на себе эту ношу. Я хочу разобраться со всем сама, ради нее.

– Конечно, ты же мать. Ты должна обо всем позаботиться.

– Пообещай, что всегда будешь рядом.

Старый страж песков посмотрел ей в глаза и сжал руку.

– Даю слово.

Они долго молчали, наблюдая за рабочими, сновавшими вокруг корабля как стройные отряды муравьев. Словно тишина должна была скрепить печатью их секретный план, в котором они сознательно опустили детали.

– Где Азур? – наконец спросила Найла.

– Пошел посмотреть жеребца. – Сарган зажег очередную сигарету, затянулся. – То есть не смотреть… ну, ты меня поняла.

– Я бы тоже хотела взглянуть.

– Просто повернись.

Девушка оглянулась. Вокруг – бескрайняя пустыня. Только дюны, дюны, дюны. Да несколько красных флажков, ограничивающих квадратную зону, как будто вырезанную среди песков.

В центре этого ринга стоял маленький, приземистый, грязный корабль. Всего лишь две дюжины колес и длинная гальюнная фигура, выставлявшаяся вперед. Из пары коротких дымовых труб, выкрашенных в красно-белую полоску, валил черный дым.

– Пескочерпалка?! – изумилась Найла. Она не знала, смеяться ей или плакать.

– Мечта любой горячей детки, – ответил Сарган, театрально кланяясь.

Найла улыбнулась и пожала плечами.

– Но это же… – Она не сразу подобрала слово. – …какой-то урод!

– Почти все корабли-жеребцы – пескочерпалки. Увидишь почему.

Метрах в двадцати от левого борта на коленях стоял Азур.

– Какого черта он делает?

– Не спрашивай у меня. Не я… – Он прикусил язык.

– Может, мне нужно быть там? Рядом с деткой?

Сарган с облегчением вздохнул: слава богу, Найла не поддалась на провокацию.

– О какой детке ты говоришь?

– О корабле, разумеется.

– Да ты туда-сюда сбегать не успеешь, как все закончится!

– Неужели голубки` так быстро управятся?

– Им надо минут пять, не больше. Потом можно будет ее забрать и отдать в ремонт. И стекла новые сделать. Чтобы все было по высшему разряду, как она заслуживает.

Оглушительный раскат грома заставил их вжать головы в плечи. Как будто Сарган держал в кармане петарду, а потом дал ей взорваться, чтобы напугать Найлу. Солнце спряталось. А когда выглянуло снова, было не похоже само на себя. Небо покрылось пятнами черных туч, по песку заскользили тени.

Запах электрических разрядов щипал ноздри.

Вокруг ног закручивались водоворотики песка.

Азур пошел к Найле и Саргану. Остановился на секунду, прислушался и продолжил путь.

И вдруг все замерло: ветер стих, озоном больше не пахло, воцарилась тишина. Даже тени остановились на своих местах, будто огромные ковры, расстеленные на дюнах.

Один капитан, лишь один, встретит на своем пути песчаную гору.

И на пару мгновений на склоне увидит свою тень, словно черный огонь.

Это будет сигналом, знаком избранного, печатью судьбы…

Миг настал!

Так сказано и так будет.

(Из книги «Великая волна – Миг»,

Писания, Глава IX, стих 18–21)

5 Вагон

Металлическое существо, покачиваясь, сделало пару шагов по песку. Потом попыталось повернуться на пятках, но рухнуло вперед, на колени.

– Ну, хоть окошко для сердец у тебя целое, – сказал на это отравитель, надеявшийся, что с координацией у механокардионика будет получше.

Забросив оставшиеся вещи в гребень, Дхакритт еще раз проверил резервуар с кровью. Вроде всё в порядке.

Потом осмотрел корпус металлического существа. Усадил в седло и привязал веревкой к своей груди. Готово, теперь можно спокойно закончить это долгое путешествие. Какие-нибудь полтора дня, и они окажутся в Мехаратте.

Когда отравитель вывел гребень из тени остовов на кладбище обломков, солнце уже нещадно пекло.

Миля за милей они неслись по пустыне – драндулет, как оказалось, способен ловко преодолевать даже самые высокие дюны. Только один раз переднее колесо завязло в песке.

Дхакритту пришлось слезть и до подножия дюны идти рядом.

Потом он снова вскочил в седло и завел мотор, но металл гребня слишком разогрелся. Тогда отравитель решил разбить лагерь: поставил палатку, которую всегда носил с собой в рюкзаке, и перетащил механокардионика в ее тень. Боясь, что металлическое существо внезапно очнется, Дхакритт привязал его к колышку, держащему палатку. Может, лучше к гребню? Нет, вдруг (хотя это невозможно) жестяное существо сбежит, утащив его единственное средство передвижения? А ведь без гребня он в жизни не доберется до Мехаратта.

И тогда погибнет, унеся в могилу мечты о славе. А виной всему окажется награда, полученная за услуги на борту Мизерабля.

Отравитель уселся в оставшуюся полоску тени и порылся в рюкзаке в поисках съестного. Минут через сорок солнце, наверное, зайдет. Свой путь он продолжит ночью, в темноте и прохладе, а сейчас пару часов вздремнет.

Ослабив ремешок очков, Дхакритт опустил их на шею и потер переносицу. Что стало с Внутренним? За все время тот не подавал признаков жизни. Может, высох на солнце, превратившись в кусок пергамента? Страшная смерть, которая грозит и ему, если он в ближайшее время не доберется до «Помойки»-Мехаратта.

Отравитель подошел к корпусу механокардионика и присел рядом. Постучал по железной груди – металл все еще обжигал. В ответ в корпусе послышался какой-то шум. Одна нога вдруг дернулась и прижалась к другой. Левой рукой механокардионик схватил Дхакритта за запястье, а потом резко отпустил.