Легенда о Вавилоне - [6]

Первое текстологическое издание Нового Завета в 1516 г. принадлежит Эразму Роттердамскому, использовавшему отнюдь не самые лучшие рукописные варианты. В частности, он был вынужден за недостатком фрагментов текста переводить многие пассажи с Вульгаты обратно на греческий. Именно к этому изданию восходят переводы Нового Завета на западноевропейские языки, первый из которых осуществил главный идеологический оппонент Эразма — тот же Мартин Лютер[12].

Вплоть до конца XIX в. данный текст Нового Завета использовался на Западе, став основой Textus Receptus, несмотря на многие упущения и неточности — таково было давление церкви и общества на ученых, пытавшихся внести исправления в Эразмову версию. Нынешняя версия греческого текста, созданная с учетом работ великих филологов XIX в., не является универсально признанной и в любом случае уступает по культурному воздействию и латинскому переводу Иеронима, и тексту Эразма, за которыми стоят века и тысячелетия. Синодальный перевод Нового Завета на русский язык (1863 г., первая версия сделана в 1821 г.) тоже основывается на греческом Textus Receptus.

Судьба древнего текста до момента его фиксации, а также побуждения, заставлявшие наших предков вносить подобную правку, — вопрос особый и решению не поддающийся. В древности текст становился неизменяемым, т. е. каноническим, только спустя несколько веков своего существования. О процессе канонизации мы поговорим несколько позже, а здесь лишь заметим, что Библия в данном случае не уникальна. Многие древнейшие книги других цивилизаций несут следы многовековых наслоений[13]. Не исключено, что некоторые добавления сначала были комментариями или глоссами-разъяснениями основного текста, но постепенно из-за ошибок переписчиков или каких-либо других обстоятельств (например, канонизации самого комментатора) слились с основным текстом[14]. Возможно, что подобное разграничение для современников было не так важно, чего, естественно, не скажешь о нас. Напомним, что концепция личного авторства, с которой в дальнейшем отчасти была связана фиксация текстов, — вообще не древневосточное изобретение, а греческое (оставим китайскую цивилизацию вне сферы нашего обсуждения).

Многие сообщения Библии (и других столь же древних сочинений) мы попросту не в состоянии интерпретировать, потому что не имеем ни малейшего понятия об их историческом контексте. Здесь, кстати, сокрыто частичное объяснение того феномена, который традиционно называется ошибкой при переписке. Отнюдь не все переписчики были только лишь копировальными машинами, они наверняка представляли образованную часть общества, но даже им по прошествии нескольких веков становились непонятными многие образы и реалии классических трудов. Отсюда и путаница, отсюда и разъяснения, и вставки, иногда неудачные, которые то и дело сливались с основным повествованием. Поэтому библейские тексты часто мозаичны и заслуживают исключительно внимательного рассмотрения. На протяжении веков этим рассмотрением, как мы уже сказали, занималось меньшинство, причем исключительно с религиозно-толковательских позиций. Большинство же черпало из Библии самые понятные или самые яркие образы и символы, иногда добавляя самые доступные из толкований, т. е. наиболее прозрачные аллегории.

К тому же на протяжении заметной части христианской истории народные массы были неграмотны и поэтому воспринимали библейские образы посредством фресок или икон. Способность же того или иного образа, эпизода Библии стать сюжетом религиозного изображения влияла на его живучесть во времени. Прежде всего это относится к тем символам, которые не входили в круг главнейших догматических или теологических понятий, и в связи с чем могли быть с легкостью отброшены на идейно-культурную периферию. Ведь каждый живописный сюжет подвергался своеобразной тройной цензуре.

Во-первых, с точки зрения заказчиков — властей религиозных, а с определенного момента и светских, изображение должно было вызывать строго определенные эмоции или ассоциации, а потому передавать хорошо известный эпизод Священной Истории или подходить текущему «историко-политическому моменту». Во-вторых, данная идея должна была увлечь талантливых художников, иначе ее бы исполняли просто богомазы — без вдохновения, потребного для поражения зрительского взора и, как следствие, сохранения этого впечатления в веках. В-третьих, искомый образ должен был находить отзвук в сердцах и умах масс, т. е. быть понятным не только «верхам» (властным или интеллектуальным), но и «низам». Идея об антихристианском царстве блуда и порока, сподвижнике и орудии дьявола, который в урочный час будет наказан и сокрушен всемогущей рукой Господа, принадлежала именно к такому классу общепонятных и вневременных образов. В этом причина живучести и воспроизводимости легенды о Вавилоне. Но сейчас пришло время сделать еще один шаг назад и сказать несколько слов о культуре, создавшей Книгу, точнее, ее наиболее древнюю часть, которую прямые наследники этой культуры, современные евреи, называют Танах[15].

В истории древней Иудеи есть три основных события: образование союза кочевых племен в синайском оазисе Кадеш-Барнеа и завоевание ими «исконных» палестинских земель (генезис нации)