Легенда о святом пропойце - [8]

Скорее из-за растерянности, нежели из любопытства, он открыл дверь своей комнаты, вышел в коридор и увидел там молодую женщину, только что вышедшую из своего номера, как он из своего. Ему показалось, что она красива и молода. Да, она напомнила ему продавщицу в магазине, где он приобрел бумажник, и даже немножко Каролину, поэтому он слегка поклонился ей и поздоровался, а поскольку она кивнула ему в ответ, набрался духу и прямо сказал ей:

А вы красивая.

Вы мне тоже нравитесь, ответила она. Минутку! Может, мы завтра с вами увидимся. И она удалилась во тьму коридора. Андреас же, вдруг ощутив потребность в любви, поинтересовался номером на двери, за которой жила эта женщина.

А это был номер восемьдесят семь. И Андреас запечатлел его в своем сердце.

XI

Он вернулся назад в свою комнату, подождал, прислушался и принял решение, что незачем ему дожидаться утра, чтобы свидеться с красивой соседкой. За последние дни он уже убедился, благодаря почти непрерывной серии чудес, что ему ниспослана милость, и как раз поэтому полагал, что может позволить себе некоторую дерзость и, так сказать, из вежливости еще и пойти навстречу этой милости, нисколько ее не умаляя. И вот, едва ему послышались легкие шаги девушки из восемьдесят седьмого номера, он осторожно приоткрыл дверь своей комнаты и, выглянув в щель, увидел, что это и в самом деле она и что она возвращается к себе. Чего он, правда, не заметил из-за полного отсутствия опыта в последние годы, было то немаловажное обстоятельство, что красивая девушка прекрасно видела, как он подглядывает. И тогда она сделала то, чему учили ее профессия и привычка: ловко и быстро навела у себя в комнате видимый порядок, выключила верхний свет, легла в кровать, взяла книжку и при свете лампы на тумбочке стала читать, хотя это была книжка, которую она давным-давно прочла.

Через некоторое время, как она и ожидала, в дверь к ней тихонько постучали и вошел Андреас. На пороге он остановился, хотя был в полной уверенности, что через минуту получит приглашение подойти поближе. А красивая девушка не шевельнулась, даже не отложила в сторону книжку, и только спросила:

Так что же вам угодно?

Андреас, набравшийся смелости благодаря ванне, мылу, креслам, обоям, головкам попугаев и костюму, ответил:

Я не могу ждать до завтра, сударыня.

Девушка молчала.

Андреас подошел поближе, спросил, что она читает, и сказал без обиняков:

Меня книги не интересуют.

Я здесь проездом, сообщила девушка, не вставая с кровати, и пробуду только до воскресенья. В понедельник я должна опять выступать в Канне.

В качестве кого? спросил Андреас.

Я танцую в казино. Меня зовут Габби. Вы что, никогда не слышали этого имени?

Конечно я его знаю, из газет... соврал Андреас и хотел добавить: "которыми я укрываюсь". Но воздержался.

Он присел на край кровати, красивая девушка ничего против этого не имела. Она даже отложила книжку, и Андреас пробыл в комнате номер восемьдесят семь до утра.

XII

Субботним утром он проснулся в твердой решимости не расставаться с красивой девушкой до самого ее отъезда. Да, в нем даже цвела нежная мысль о поездке в Канн с молодой женщиной, ибо, как все бедняки, он был склонен принимать маленькие суммы, которые лежали у него в кармане (а особенно склонны к этому пьющие бедняки), за большие. Так что утром он еще раз пересчитал свои девятьсот восемьдесят франков. И поскольку лежали они в бумажнике, а бумажник находился в новом костюме, эта сумма в его воображении выросла в десять раз. Вот почему он нисколько не взволновался, когда красивая соседка, через час после того, как он с нею расстался, без стука вошла к нему в комнату, и на ее вопрос, как они проведут субботу перед ее отъездом в Канн, ответил наобум: "Фонтенбло". Он, возможно, где-то в полусне слышал это название. Во всяком случае, он и сам уже не понимал, как и почему оно сорвалось у него с языка.

Итак, они взяли такси и поехали в Фонтенбло, а там выяснилось, что красивая девушка знает хороший ресторан, где можно хорошо поесть и выпить. Знала она и тамошнего официанта и звала его просто по имени. И будь наш Андреас по природе ревнив, он мог бы и разозлиться. Но он не был ревнив и, стало быть, не разозлился. Какое-то время они провели за едой и питьем, потом поехали обратно, опять на такси, и вот перед ними предстал сияющий вечерний Париж, а они не знали, что им там делать, как не знают люди, которые не принадлежат друг другу, а просто случайно сошлись. Ночь расстилалась перед ними, как ослепительно светлая пустыня. А они уже не знали, что им друг с другом делать, после того как легкомысленно растратили то значительное переживание, которое бывает дано мужчине и женщине. Тогда они решили пойти в кино, ведь только это и остается людям нашего времени, когда они не знают, куда им податься. И вот они сидели в кинозале, а темноты там не было, не было настоящего мрака, можно сказать лишь с натяжкой, что был полумрак. И они жали друг другу руки девушка и наш приятель Андреас. Но его рукопожатие было равнодушным, и он сам от этого страдал. Он сам. Затем, когда начался перерыв, он решил пойти со своей красивой спутницей в фойе и выпить, они и впрямь пошли туда и выпили. А фильм его больше нисколько не интересовал. Они вернулись в отель с довольно-таки тоскливым чувством.