Легенда о Граале - [104]
Подобная мысль — о том, что необходимо более дифференцированное сознание, основанное на личном отношении к Богу — также, кажется, выражена в продолжении легенды, где Грааль принимает на себя своеобразные судебные функции. После того, как Иосиф был освобожден императором Веспасианом и обратил его, тот крестится и вместе с семьей уходит проповедовать христианство. Мучимый голодом, Иосиф вспоминает, что Христос говорил ему обращаться за руководством к «Трем Силам». Чтобы получить ответ на свой вопрос, Иосиф должен накрыть квадратный стол, поставить в центр Грааль, а рядом с ним — рыбу, пойманную Броном, и потом собрать вместе своих товарищей. Тогда грешники будут разоблачены.Grant senefiance(акт великой важности), который он должен выполнить, соответственно, символическое обозначение Тайной вечери; точно так же, как тогда был изобличен предатель Иуда, так и здесь виновные будут узнаны по тому, что они не смогут ни найти места за столом, ни почувствовать действие благодати, исходящей от Грааля. В той мере, в какой он различает добродетельных и грешных, Грааль представляет Христов обряд Суда. Поскольку Иосифу доверен Грааль, ему также дарованы и его судебные функции. Следовательно, Грааль действует как экстериоризованная или проецированная совесть[250]. Когда бы Иосиф ни советовался с Граалем, он будет слышать в сердце голос Святого Духа; это значит, что сила различения уже больше не вне его, но осуществляет себя изнутри него.
Хотя автор не говорит об этом, возможно, потому что он просто не осознавал этого, тем не менее он создает здесь соответствие, которое делает это достижение Иосифа важным для работы Христа по искуплению. Адам и Ева согрешили в том, что, нарушив заповедь Бога, они съели плод Древа познания добра и зла. «И сказал змей жене: нет, не умрете; но знает Бог, что в день, в который вы вкусите их, откроются глаза ваши, и вы будете как боги, знающие добро и зло» (Бытие, 3:4,5). Когда Христос, собственноручно, вручил Грааль Иосифу, он также даровал ему эту явную божественную привилегию силы различения, и таким образом аннулировал грех Адама. Это было смягчено в том смысле, что Иосиф вместе с Граалем получил познание добра и зла, и вместе с этим возможность исправить ошибку Адама, поскольку вместе с этим знанием он был вынужден взять соответствующую ответственность на себя. Если бы Адам и Ева были приготовлены для желаемого сознания и признали бы свою вину, вместо того, чтобы жаловаться: «Жена, которую Ты мне дал, она дала мне от дерева, и я ел» (Бытие 3:12) и «змей обольстил меня, и я ела» (3:13) — тогда история спасения, возможно, пошла бы другим путем.
Эта модифицированная концепция зла и требование более высокого сознания поднимают проблему, которая, пройдя через многочисленные изменения, проходит через все легенды о Граале. Более выраженная сила различения, определяющая христианскую эру, приводит прежде всего в конфликту, который требует решения, которое в свою очередь освобождает приостановку жизни, которая была условием этого конфликта — и это решение ожидается от Святого Духа, Утешителя. Последний, однако, говорит с Иосифом из сосуда Грааля и проводит его особенным образом через все трудности. Если посмотреть с этой точки зрения, еще более изумительно, что мир Грааля должен был упасть в состояние темноты и бедствия и требовал искупления, ожидая вопроса Персеваля. В этой ситуации направляющий голос Бога, исходящий из Грааля, кажется или более не действующим, или, что более вероятно, более не понятным для людей. Это приводит нас к проблеме, тесно связанной с той, что так занимала де Борона, а именно, к загадке четвертого принципа, связанного с Троицей и усиливающего ее.
Глава 19
Троица: Проблема четвертого
То, что высочайшая психологическая ценность, образ Бога, ощущается в триадной или тринитарной форме, находится лишь частично в согласии со средней естественной структурой психики. Это можно объяснить особыми обстоятельствами[251]. Вообще говоря, естественный символ целостности и образ Бога состоит из четверки, которая соответствует четырем функциям индивидуума[252]. При ближайшем рассмотрении христианский символ целостности лишь кажется троичным, так как Дьявол, его противоположность, является четвертым. Последний есть, по сути, аналог Христа, и хотя теологи стараются минимизировать его реальность посредством теорииprivatioboni,он не может, в последнем приближении, быть отделен от природы Божества: он составляет тень Бога во всей ее зловещей реальности[253]. «Трудно, — говорит Юнг, — понять, в каком отношении он стоит к Троице. Как искуситель Христа, он должен занять подобную контр-позицию и быть, как и Христос, „сыном Бога“! Но это приведет как раз к гностическим взглядам, согласно которым Дьявол, или Сатанаил, это первый сын Бога, а Христос — второй. Следующим логическим выводом будет отмена формулы Троицы и замена ее четверицей»
