Легенда о Дриззте - [13]

Я хотел было оглушить его рукоятью оружия, но, прежде чем я успел отреагировать, Нойхайм принялся осыпать слюнявыми поцелуями мои сапоги.

— Пожалуйста, мой добрый хозяин, — заныл он противным визгливым голосом, столь типичным для гоблинов. — Пожалуйста, пожалуйста! Нойхайм не cбежит. Нойхайм боится, боится больших, уродливых огров с большими дубинами. Нойхайму страшно.

Несколько мгновений я собирался с мыслями. Затем поднял гоблина на ноги и приказал ему молчать. Взирая свысока на уродливое плоское лицо и скошенный лоб Нойхайма, его светящиеся жёлтые глаза и сплющенный нос, я призывал всю свою выдержку, чтобы не применить оружие. Я следопыт, защитник добрых народов от многочисленных злых рас Фаэруна, и среди этих злых рас гоблины — самые ненавистные мне враги.

— Пожалуйста, — жалобно повторил он.

Я медленно убрал оружие, и широкий рот Нойхайма растянулся в вымученной улыбке, демонстрируя множество маленьких, но острых зубов.

К тому времени уже светало, и я хотел немедленно отправляться в Пенгаллен, но Нойхайм замёрз из-за падения в реку. По его неловкой походке было видно, что промокшая нога почти или полностью онемела.

Как я уже говорил, я не питаю к гоблинам любви и не проявляю милосердие. Если бы Нойхайм напал на моё собственное жилище, я выпустил бы вторую стрелу ещё прежде, чем он достал бы свою ногу из реки, и покончил бы с этим делом. Но сейчас я был связан клятвой, которую дал фермерам, и потому развёл огонь, чтобы гоблин смог отогреть онемевшую конечность.

Поведение Нойхайма не переставало занимать мои мысли и вызывало недоумение. Когда наступило утро, я отпустил Гвенвивар в Астральный план, а сам попытался задать гоблину несколько вопросов, но тот не отвечал. С покорным выражением лица он отводил от меня взгляд всякий раз, когда я обращался к нему. Что ж, сказал я себе, это не моё дело.

В Пенгаллен мы прибыли глубоко за полдень. Деревушка представляла собой с десяток одноэтажных хибарок, расположенных в середине ровного, очищенного от деревьев поля, и была окружена высоким частоколом. Фермеры вернулись несколькими часами раньше, и Рико, видимо, предупредил двух часовых, что разместились у стены, о моём грядущем прибытии. Они не позволили мне войти сразу, хотя обвинить их в негостеприимстве было нельзя. Поэтому пришлось подождать. Через несколько минут появился Рико. Очевидно, он велел послать за ним при моём появлении.

Выражение лица здоровяка изрядно изменилось по сравнению с той ночью. Его квадратная челюсть больше не была сведена гримасой, что показывало, как он рад повороту событий. Даже его широко расставленные голубые глаза, казалось, улыбались при виде меня и моего пленника, и все черты на его красном лице подтянулись кверху.

— Ты был щедр, предложив свою помощь, — сказал он мне, накидывая петлю на шею Нойхайма наподобие того, как в деревнях привязывают собак. — Я знаю, что у тебя дела в Серебристой Луне, так что могу тебя заверить, что теперь в Пенгаллене снова всё спокойно.

Я ощутил ясное чувство, что меня попросту отсылают за ненужностью.

— Пожалуйста, поужинай в нашей таверне, — быстро добавил Рико, жестом приглашая меня пройти в открывшиеся ворота. — Поешь, выпей, — весело добавил он. Неужели моё смятение было так очевидно? — Скажешь хозяину, Аганису, что я заплачу.

Я намеревался доставить пленника и тут же отправиться в Серебристую Луну. Мне с нетерпением хотелось увидеть чудесный город на реке Ровин, свободно, с благословления леди-правительницы, бродить по чудесным извилистым бульварам, посещая многочисленные музеи и библиотеку, которая не имеет себе равных. Но инстинкты велели мне принять угощение. Что-то во всём этом деле шло не так.

Аганис, похожий на бочонок улыбчивый человек с густой бородой, был, разумеется, изумлен видом тёмного эльфа, вошедшего в его заведение — большое двухэтажное здание у середины деревенского частокола. Это место служило как таверна, торговый пост, и выполняло множество других функций. Едва справившись с первоначальными чувствами (недвусмысленно говорившие о том, что мужчина объят ужасом), он принялся суетиться, стараясь угодить мне — по крайней мере, так я мог судить по величине порций, которые были куда больше, чем у фермера, сидевшего недалеко от конца стойки.

Я не стал высказываться по поводу этого явного подхалимства. Ночь была долгой, и я проголодался.

— Так ты Дриззит До’Урден? — спросил фермер с конца барной стойки. Это был пожилой человек с редеющими седыми волосами и морщинистым лицом, свидетельствующим о том, что человек проводил много времени под солнцем.

Аганис побледнел, услышав вопрос. Возможно, он думал, что я оскорблюсь и разнесу его заведение на куски.

— Дриззт, — поправил я, глядя на старика.

— Джак Тимберлайн, — представился мужчина. Он протянул руку, затем убрал и вытер о рубашку, прежде чем снова предложить её мне. — Я слыхал о тебе, Дриззт, — произнес он имя с особой тщательностью, и, должен признаться, мне это польстило. — Говорят, ты следопыт.

Я крепко пожал его руку и широко улыбнулся.

— Я тебе прямо скажу, Дриззт, — сказал он, снова тщательно выговаривая моё имя, — для меня цвет кожи не имеет значения. Я слышал о тебе и о том хорошем, что вы с друзьями сделали в Мифриловом Зале.