Легенда - [46]

– Шли бы вы домой да выспались хорошенько. – Пекарь хотел добавить, что Друсс уже не юноша, но воздержался.

– Не теперь. Я должен повидаться с одним из моих офицеров.

– А-а, с Мендаром, – улыбнулся пекарь.

– А ты почем знаешь?

– Я видел его минут двадцать назад – он с тремя или четырьмя друзьями шел к «Единорогу». Здесь не часто видишь офицеров в такой час. «Единорог» – солдатский кабак.

– Ага. Ну, спасибо еще раз. Пойду.

Когда пекарь вернулся к своей печи, Друсс еще немного постоял в дверях. Если Мендар не один, то они, верно, надеются, что Друсс выпьет с ними, – и старик искал предлог, чтобы отказаться. Так и не придумав ничего путного, он выругался и пошел вдоль Пекарского ряда.

Мрак и тишина царили вокруг. Тишина беспокоила Друсса, но голова слишком болела, чтобы задуматься над этим.

Впереди уже мерцала в лунном свете наковальня – вывеска оружейника. Друсс остановился, поморгал на ее блеск и потряс головой.

Тишина… Почему, черт подери, так тихо?

Он нашарил в ножнах Снагу, больше по привычке, нежели от сознательного предчувствия опасности, и повернул направо.

В воздухе что-то свистнуло. Свет ослепил глаза, и на Друсса обрушилась дубинка. Он тяжело упал и покатился по грязи, а темная фигура метнулась к нему. Снага запел и разрубил нападавшему бедро. Кость треснула, раздался оглушительный вопль. Друсс вскочил на ноги, а из мрака возникло еще несколько человек. У Друсса мутилось в глазах, но блеск стали при луне он различить мог. С боевым кличем он ринулся вперед. Меч устремился ему навстречу, но Друсс отбил удар и разнес топором череп нападавшему, а второго отшвырнул ногой. Еще чей-то меч, разрезав одежду, оцарапал грудь. Друсс быстро метнул Снагу и обернулся к очередному противнику.

Это был Мендар!

Друсс отступил в сторону, растопырив руки, как борец. Молодой офицер уверенно приближался, сжимая в руках меч. Друсс метнул взгляд на второго – тот лежал на земле, стеная и безуспешно пытаясь выдернуть слабеющими пальцами топор из живота. Друсс был зол на себя. Не надо было метать топор – это головная боль и тошнота помутили его разум. Мендар прыгнул вперед, замахнулся, Друсс мгновенно отскочил назад, и серебристая сталь просвистела в дюйме от его шеи.

– Скоро тебе некуда будет отступать, старик! – ухмыльнулся Мендар.

– Зачем ты это делаешь? – спросил Друсс.

– Ты что, время тянешь? Тебе все равно не понять.

Прыжок. Взмах меча. И снова Друсс отскочил. Но теперь он уперся спиной в стену дома, бежать было больше некуда. Мендар засмеялся.

– Вот уж не думал, что тебя так легко убить, Друсс. – И он бросился вперед.

Друсс, извернувшись, плашмя отбил рукой меч. Острое лезвие рассекло ему кожу над ребрами. Старик ударил Мендара кулаком в лицо. Изо рта офицера хлынула кровь, он попятился. Второй удар угодил в область сердца, сломав ребро. Мендар упал, отпустив меч, но огромная рука схватила его за горло и поставила на ноги. Он заморгал – железная хватка едва пропускала воздух в гортань.

– Легко, говоришь? Ничего на свете не бывает легким.

Сзади послышался едва уловимый шорох.

Друсс обернул Мендара назад. Обоюдоострый топор вонзился офицеру в плечо, разрубив грудную кость. Друсс швырнул тело и двинул плечом убийцу, который пытался освободить свое оружие. Тот отлетел назад, повернулся и помчался прочь по Пекарскому ряду.

Друсс, выругавшись, обернулся к умирающему. Кровь лилась ручьем из страшной раны, впитываясь в утоптанную землю.

– Помоги мне, – прохрипел Мендар. – Прошу тебя!

– Считай, что тебе повезло, шлюхин сын. Я убил бы тебя куда медленнее. Кто это был?

Но Мендар уже умер. Друсс вытащил Снагу из трупа другого убийцы и стал искать того, которого ранил в ногу. Идя вдоль переулка по кровавому следу, Друсс нашел его у стены – в сердце у него торчал кинжал, и мертвые пальцы еще сжимали рукоять.

Друсс потер глаза и наткнулся на что-то липкое. Он провел пальцами по виску и снова выругался, нащупав шишку величиной с яйцо, мягкую и кровоточащую.

Неужто ничего простого не осталось в мире?

В его дни битва была как битва: армия шла против армии.

Возьми себя в руки, сказал он себе. Предатели и наемные убийцы существовали во все времена.

Просто ему никогда прежде не доводилось быть их жертвой.

Друсс вдруг рассмеялся, вспомнив странную тишину. Таверна-то пуста. Ему следовало бы насторожиться еще у входа в переулок Единорога: с чего бы пять человек стали ждать его после полуночи в пустом переулке?

Старый ты дурень, сказал он себе. Видать, из ума стал выживать потихоньку.

Музар сидел один в своей хижине и слушал, как шебуршатся голуби, встречая рассвет. Он успокоился теперь, был почти безмятежен, и его большие руки больше не дрожали. Он подошел к окну и высунулся далеко, устремив взгляд на север. Как долго он мечтал об одном: увидеть, как Ульрик въедет через Дрос-Дельнох в богатые южные земли, – увидеть долгожданное возвышение надирской империи.

Теперь жена Музара, дренайка, и его восьмилетний сын лежат внизу, и их сон постепенно переходит в смерть, а сам он вкушает свой последний рассвет.

Тяжело было смотреть, как они пьют отравленное питье, тяжело слышать, как жена строит планы на завтра. А сын спросил его, можно ли будет покататься верхом с мальчонкой Брентара, и Музар сказал – можно.