Ледяной свидетель - [10]

– Эти-то? – Кухлинский поочередно посмотрел на парня и девицу. – Да я их вообще не знаю! Здесь живет парень, Артем. Квартиру свою давно превратил в наркоманский вертеп. Вот такого рода личности у него постоянно ошиваются. – Он снова кивнул на парня с девицей. – Думаю, сосед и сам не помнит, как каждого из них зовут. Родители его умерли пять лет назад, вот он и покатился на дно.

Гуров пожалел, что у него с собой нет фотографии убитого мужчины – он слишком спешил и не стал дожидаться, пока фотограф-криминалист сделает снимки. Поэтому он обратился к Кухлинскому со словами:

– Очень сожалею, что приходится напрягать, но я вынужден попросить вас задержаться и ответить на несколько моих вопросов.

– Да ради бога, – пожал плечами Кухлинский и взглянул на часы: – Если до шести вечера успеем, то никаких проблем.

– Более чем, – успокоил его Гуров. – А почему именно к шести? Ночная работа?

– У меня тренировка в шесть начинается, – пояснил тот. – Здесь, при доме, я спортивный клуб организовал, открыл при нем секцию по боксу.

– Похвально, – кивнул Гуров. – И еще раз спасибо за понимание. Только вначале я осмотрюсь здесь, если не возражаете. А вы присмотрите, пожалуйста, за нашими задержанными.

Он подобрал с пола свой пистолет, на всякий случай еще раз приложился им к макушке парня, после чего надел на него наручники. Сдернув с мятой постели несвежую простыню, быстро скрутил ее и крепко привязал руки девицы к ножке дивана. После чего с облегчением выдохнул и смог, наконец, перейти к осмотру квартиры.

Первым делом Лев опустился на колени и самым тщательным образом стал осматривать пол, надеясь обнаружить на нем следы крови. В нос сразу же ударил затхлый запах, ноздри быстро стали забиваться пылью. Под диваном катались комья свалявшегося пуха, волосы, крошки, к тому же были обнаружены две тарелки с намертво присохшими к ним давнишними остатками еды. Но ничего похожего на кровь навскидку обнаружить не удалось, и он подумал, что придется отправить сюда эксперта со специальным прибором, реагирующим на кровь.

Кухлинский, стоя у стены, с сочувствием наблюдал за Гуровым и даже предложил помощь, но тот отказался. Здесь нужен был профессиональный осмотр, к тому же Кухлинский мог по неопытности уничтожить следы, а заодно оставить свои там, где не нужно. Поэтому Гуров продолжал методично осматривать комнату, перебирая белье в шкафах, вещи в комоде и серванте. А мимоходом разговаривал с Кухлинским.

– И давно у вас этот клуб? – переходя от шкафа к письменному столу, поинтересовался он.

– Да уже четвертый год, – охотно отозвался Юрий Петрович.

– И что, многие у вас занимаются?

– Больше двух десятков ребят. В основном молодежь.

– Что ж, вполне неплохо для трех лет, – одобрил Гуров.

– Это сейчас, а поначалу совсем никого не было. Так, пара-тройка ребят приходили, да и то чтобы просто поглазеть. Разок позанимаются и исчезают. Я даже прикрывать хотел лавочку, но решил подождать. Спасибо, жена отговорила. Да и чем мне еще заниматься? Я ведь, кроме бокса, считай, ничего и не умею. Половину жизни ему отдал, вот так. Если бы не случай, чемпионом России точно был бы, – уверенно заявил Кухлинский.

– Что же случилось? – больше из вежливости поинтересовался Гуров, перебирая валявшиеся в беспорядке предметы одежды – футболки, рубашки, брюки, свитера.

– Не повезло, – пожал плечами Кухлинский. – Во время отборочного поединка неудачно ударил соперника, в итоге – перелом кисти в двух местах. И все. О карьере чемпиона можно забыть. Пришлось заново искать свое место в жизни.

– И вы, я так полагаю, его нашли.

– Знаете, можете не верить, но нашел! Я ведь когда секцию открывал, думал, что это так, временно. Денег заработаю – бизнес открою. А потом, когда с ребятами ближе познакомился, окунулся в процесс – сам не поверил, насколько затянуло! Ведь бокс – это не просто мордобой, как многие думают. Это особое искусство! И передать суть этого искусства молодежи способны не многие тренеры. Так что тут еще и воспитательный элемент присутствует. Бокс многому учит, формирует характер. И когда на моих глазах обычный парнишка превращается не просто в боксера, но в человека, в личность – вот это, скажу вам, ценно.

– То есть вы открыли в себе педагогический дар? – усмехнувшись, констатировал Гуров.

– На дар не претендую, но определенную способность – безусловно! Знаете, если бы мне пять лет назад сказали, что мое призвание – педагогика, я бы рассмеялся и не поверил. А судьба вон как все повернула! И я благодарен ей за все. Даже за ту травму. Ведь если бы не она, я бы так и не узнал, насколько это здорово – ребят тренировать. Вот, к примеру, полгода назад пришел ко мне мальчишка, из нашего же двора. Семья нормальная, но пацан при этом совершенно заброшен. Дома родного у него, по сути, и нет. А у нас в секции он его обрел. С ребятами подружился, со мной, многому научился – это помимо бокса!

Чувствовалось, что Кухлинский и впрямь любит свой клуб, относится к нему как к своему детищу и готов рассказывать о нем безостановочно. Но Гуров уже закончил предварительный осмотр комнаты, дальнейшее должны были завершить эксперты, а ему пора было перемещаться в другие помещения. Он бросил оценивающий взгляд на скрученных парня и девушку, потом подошел и проверил карманы спортивных брюк парня. Никаких документов там не оказалось, лишь зажигалка и пара смятых бумажек по пятьдесят рублей. Что касается девицы, то ее «одеяние» из одних распущенных волос не представляло для осмотра полковника никакого интереса.