Ледяной смех - [102]
— Мне ваше монашеское мнение неинтересно. Да и вообще приказываю вам молчать, если не хотите ночевать на морозе. Про Колчака вашего слышать противно. Потому из-за этого адмиральчика, окружившего себя нафталинными генералами, дворянами, попами и купцами, нам, сибирским казакам, приходится покидать родные края. Вы свою кровь за них не лили? Вот есаул окропил ею сибирскую землю. Может, мы оба с ним падем на нее с мертвым объятием. Это вы за нашими спинами славите господа, греясь под боком у барыньки, даже в старости не скупой на ласковость.
— Замолчите!
Полковник довольно рассмеялся.
— Неужели думаете, стану перед вами молчать? Колет глаза правда?
Аким Мудреных, встав из-за стола, отошел к печке.
— Лежит ваша зазнобушка, покашливая! До сих пор мнит себя госпожой! Даже с борзыми собачками не расстается. Мяском их кормит. Забывает, что солдаты с казаками по морозным дорогам сухарики жуют, защищая власть адмиральчика Колчака. Нет, прошло ваше время чудить барством. Одно и осталось, что баловаться с монахом, пока кровь не остыла. Балуйтесь, все равно за границу не уберетесь, потому в Чите вас атаман Семенов общиплет как липку и в гробик уложит.
— Вы пьяны!
Блаженова села на лежанке. Спокойно сказала епископу:
— Ваше преосвященство, не расстраивайтесь. Хама даже в офицерской сбруе словами нельзя успокоить. Он сейчас лучше поймет другое.
Блаженова встала. Медленно подошла к столу.
Полковник и есаул тоже встали. Закашлявшись, Блаженова, смотря на полковника, произнесла:
— Извинитесь передо мной и епископом за все сказанное.
— Не подумаю, дамочка, извиняться!
Блаженова, размахнувшись, с силой ударила полковника по лицу.
— Я жду извинения! Слышите?
Полковник глухо сказал:
— Простите.
— Вот так-то лучше, казачок сибирский. Теперь ложитесь спать!
Блаженова, осиливая волнение, заходила по горнице. Полковник с есаулом, склонив головы, сидели за столом. Аким прислонился к печке, не отводя взгляда от Блаженовой, и было в его глазах восхищение.
Блаженова заговорила:
— Запомните, казачок сибирский, что русских женщин нельзя даже неосторожным словом обижать. Не забывайте, что одна из них, родив вас в муках, не помышляла, что вырастете негодяем с офицерскими погонами.
Неожиданно внимание всех в избе привлек встревоженный лай псов во дворах выселок. Потом залилась лаем собака во дворе Акима. Донесся одиночный выстрел. Громкие выкрики перемешивались с руганью.
Полковник и есаул выскочили из-за стола и прижались к стенам: один в углу, а другой возле окна с наганами в руках.
Говор многих голосов слышен под окнами избы.
— Да это воинская часть на постой пришла, пойду пущу.
— Не сметь! — приказал полковник.
Аким, несмотря на приказ, пошел к двери.
— Назад, сволочь! — заорал полковник.
Приклады били в ворота.
— Дозвольте, потому все одно гранатой ворота порушат.
— Назад, а то застрелю!
Разорвалась граната, от воздушной волны глухо звякнули промерзшие стекла. Крики с руганью в сенях. Приклады били в дверь. Епископ вырвал дверной крючок из петли, полковник выстрелил. Епископ, вскрикнув, рухнул на пол. Дверь распахнулась. В избу ворвались солдаты. Борзые кинулись на них, одна от выстрела, взвизгнув, забилась в судорогах на полу.
— Не стреляйте, умоляю, не стреляйте! — кричала Блаженова.
— Господа офицеры, очумели, что ли? — крикнул бородатый солдат.
Полковник и есаул выстрелили, но промахнулись, бородатый солдат попал в цель: полковник со стоном повалился на лавку. Наган есаула дал разом две осечки, а удар солдатского кулака сбил офицера с ног. Разоружив офицера, он, пнув его ногой, приказал встать. Есаул выполнил приказ, направился к двери, но стоявшие в ней солдаты не подпустили к себе, выставив вперед штыки.
Бородатый солдат, оглядев лежавшего епископа, сняв ушанку, размашисто перекрестился.
— Положите, братаны, инока под иконы.
Из-под лавки вылез Аким. Блаженова сидела на полу, держа на коленях мертвую борзую.
В раскрытую дверь вошел пожилой капитан в дубленке, оглядев избу, спросил:
— Из-за чего шум?
— Дозвольте доложить, господин капитан. Мы сперва подобру. А по нас офицеры из наганов, но и мы конешно.
— И монаха вы?
— Нету, его до нас кокнули. Поди, офицеры же.
Офицер, оглядев есаула, спросил:
— Какой части?
Есаул молчал.
— Оглох? Документы? Ты кто? — спросил капитан Акима.
— Хозяин.
— Где офицерские вещи?
— Вон две кожаных торбы под лавкой.
— Достань.
Аким, волнуясь, не мог сразу вытащить из-под лавки торбы.
— Мужик, а слабосильный.
— Да уж больно тяжелые.
— Захарченко, осмотри, чего в них?
Солдат, получив приказание, развязал торбу, и из нее на пол высыпались золотые монеты.
— Ясно! Золотопогонные мародеры! Берите есаульчика и за воротами благословите на тот свет.
Солдаты выволокли из избы есаула. Капитан с бородатым солдатом подобрали с полу высыпавшиеся монеты.
— На постой сюда никого не ставить. Тащи, Макарыч, золотишко. — Капитан помог Блаженовой подняться с полу, усадил на лежанку… Подойдя к столу, взял с тарелки ломоть ситного и вышел из избы.
Живая борзая лежала возле убитой подруги.
Утром радостное яркое солнце золотило заснеженную тайгу и крыши луньевских выселок. В высоком небе бледная голубизна. И совсем безветренно, потому и дым из труб прямыми столбиками.
Уральские горы – Каменный пояс – издавна привлекали наших предков, привыкших к вольным просторам Русской равнины, своим грозным и таинственным видом и многочисленными легендами о богатствах недр. А когда пала Казань, ничто уже не могло сдержать русских первопроходцев, подавшихся осваивать новые земли за Волгой. И седой Урал, считавшийся едва ли не краем земли, вдруг оказался всего лишь вратами в необъятную даль Сибири...
П. А. Северный (1900–1981) – писатель-эмигрант, автор более двадцати книг художественной прозы. «Андрей Рублев» – один из лучших его романов. Главная тема книги – жизнь и судьба величайшего художника-иконописца Древней Руси, работы которого положили начало отечественой живописи.
В книгу известной детской писательницы вошли две исторические повести: «Заколдованная рубашка» об участии двух русских студентов в национально-освободительном движении Италии в середине XIX в. и «Джон Браун» — художественная биография мужественного борца за свободу негров.
Документальный роман, воскрешающий малоизвестные страницы революционных событий на Урале в 1905—1907 годах. В центре произведения — деятельность легендарных уральских боевиков, их героические дела и судьбы. Прежде всего это братья Кадомцевы, скрывающийся матрос-потемкинец Иван Петров, неуловимый руководитель дружин заводского уральского района Михаил Гузаков, мастер по изготовлению различных взрывных устройств Владимир Густомесов, вожак златоустовских боевиков Иван Артамонов и другие бойцы партии, сыны пролетарского Урала, О многих из них читатель узнает впервые.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Биографический роман о выдающемся арабском поэте эпохи халифа Гаруна аль-Рашида принадлежит перу известной переводчицы классической арабской поэзии.В файле опубликована исходная, авторская редакция.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог. Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.
Главным героем дилогии социально-исторических романов «Сципион» и «Катон» выступает Римская республика в самый яркий и драматичный период своей истории. Перипетии исторических событий здесь являются действием, противоборство созидательных и разрушительных сил создает диалог Именно этот макрогерой представляется достойным внимания граждан общества, находящегося на распутье.В первой книге показан этап 2-ой Пунической войны и последующего бурного роста и развития Республики. События раскрываются в строках судьбы крупнейшей личности той эпохи — Публия Корнелия Сципиона Африканского Старшего.