Ледяной плен - [4]

— Ушастый послал? — нахмурилась девушка, отряхиваясь.

— Не-а! Я с этой каланчой не вожусь!

— Юрик, — Лера внимательно посмотрела в глаза паренька.

— Да не боись, — отмахнулся тот. — Чес-слово!

— Расскажешь кому, что видел меня здесь, — уши оборву, понял?! — вставая, пригрозила девушка.

Юрик снова закивал, улыбаясь, и вдруг загорланил свою любимую песню:

Птица Щастья завтрашнего дня!

Прилетела крыльями звеня!

Выбери меня!

Выбери меня!

Птица счастья завтрашнего дня!

— Ты чего такой веселый? — насторожилась Лера.

— Я твоя Птица Щастья! — объявил Юрик, вытаскивая из-за пазухи какую-то коробочку.

— Так! — девушка скрестила руки на груди. — Это что еще за…

— С днем рождения! — выпалил мальчишка, протягивая коробку ей.

Ой, а ведь и правда! Сегодня ей исполнилось двадцать три.

Очередная зарубка на жизни.

День такой же, как и все остальные дни, — проведенный в душном сумраке. Немудрено забыть. Что есть, что нету. Непонятно даже, благодарить ли Юрика за то, что напомнил…

Взяв подарок, Лера осторожно раскрыла его и посмотрела на свое отражение в маленьком поцарапанном зеркальце.

— Там даже пудра осталась, — гордо доложил Юрик. — Правда, совсем чуть-чуть.

— Ты где ее взял? — удивилась девушка.

— А где взял, там уже нету, — уклонился от ответа парень и сразу сменил тему. — Слышала про караван с поверхности? Говорят, из самого Калининграда пришли!

— Слышала. Девчонки на плантации все уши прожужжали, — скоро «налюбовавшись» отражением своего бледного, не избалованного косметикой лица, Лера закрыла пудреницу. — Классный подарок. Спасибо, Юр.

В новых условиях обитания простая женская безделушка становилась настоящим сокровищем. Хоть и не было у запертых в бункере женщин, разрывавшихся между грибными плантациями, скудным бытом и детьми, особых поводов наводить красоту, редкая из них упускала возможность покрутиться перед осколком зеркала накануне какого-нибудь незатейливого праздника. Из тех, которые еще не успели забыть. А некоторые из Лериных подруг, те, что посмелее, в извечной борьбе за мужские взгляды, даже решались прокалывать уши «продезинфицированными» сивухой булавками, чтобы потом, с закушенной губой, неумело вставлять в них скрученные из проволоки колечки.

— Я знал, что тебе понравится, — с забавной самоуверенностью ответил Юрик, словно заправский кавалер, потративший несколько часов на выбор подарка в дорогом магазине.

— Спасибо, — Лера протянула руку, и довольная физия Юрика заметно подкисла.

— А я думал, поцелуешь, — с досадой промямлил он, неохотно отвечая на рукопожатие.

— Размечтался! Так что там с караваном?

Парнишка пожал плечами:

— Не знаю. Они как спустились, так сразу со старейшинами и заперлись. Пошли, может, разузнаем чего!

Лера последний раз посмотрела на затихший ствол шахты и пошла по коридору вслед за убежавшим вперед Юриком. Из глубины коридора доносилось задорное:

Птица Щастья завтрашнего дня!

Прилетела крыльями звеня!

Выбери меня!

Выбери меня!

Птица счастья завтрашнего дня!

* * *

Воздух загустел от лениво клубящегося дыма множества самокруток.

Лобачев еще раз оглядел рассевшуюся как придется калининградскую делегацию из двадцати человек. Как горстка, пусть и основательно вооруженных, людей смогла проделать такой путь поверху?

Крепкие, навьюченные тюками и боеприпасами караванщики, все как один — в добротной химзащите, сразу привлекли внимание дозорных на поверхности. Кроме мужиков в отряде было даже несколько женщин — подтянутых, с бледными лицами, на которых, в свете множества карбидок тускло блестели глаза. Цвет кожи, пожалуй, был единственным, что объединяло этих нежданных гостей.

Ели и выпивали гости чинно, не торопясь, хотя наверняка испытывали зверский голод. Если, конечно, верить в то, что их припасы действительно закончились пару дней назад. Добирались пешком. В дороге погибли двое. Еще бы, сейчас у буренок как раз разгар брачных игр… Лобачев снова оглядел собравшихся. Странно это все. Какая сила могла сорвать горстку людей из убежища, или где еще они там сидели, и погнать черт знает куда? С какой целью? Ладно, вот после ужина и узнаем. Последний раз затянувшись, он затушил окурок в дырявой банке из-под тушенки и чинно выпустил из ноздрей сизые струйки дыма.

Когда гости наелись и старший в отряде, немолодой крепкий мужик с проседью, которого звали странным именем Ежи, поблагодарил начальников убежища, Ерофеев, один из старейшин, задал, наконец, волновавший всех вопрос:

— В Калининграде есть выжившие? Сколько?

— Немного, — уклончиво ответил Ежи. — Во время бомбежки кое-кому удалось укрыться в старых немецких бункерах и фортах.

— Почему же вы раньше не давали о себе знать?

— Пока не узнали про лодку, думали, что вокруг никто не выжил. Так же, как и вы.

— А как вы узнали про лодку? — насторожился Ерофеев.

— Слухи, — пожал плечами Ежи. — Рассказы добытчиков и караванщиков, которым удавалось до нас дойти. Неужели вы думали, что удастся долго держать в секрете такое?

— Какова цель вашего прибытия? — поинтересовался кто-то.

— Спасательная экспедиция, — ответил Ежи, поправив съехавшие на переносицу очки, и, расшнуровав свой рюкзак, бережно достал из него потрепанную морскую карту.